Верю в силу мечты...
Глава 10
Мистер Циннамон Браун
И именно в этот момент, когда все существо девушки наполнилось радостью и восторгом, Гермиону потянуло куда-то вверх, в глазах стало темно, и она оказалась в комнате, напоминающей кабинет. Волшебница уже поняла, что Фредерик и Богги прервали Грезу.
— Верните меня! Пожалуйста, верните меня обратно туда! — сорвался крик с ее губ. — Я еще никогда ни в реальности, ни в мечтах не чувствовала себя так… Словно нашла свое собственное место в жизни!
— А также потому, что за этой дверью оказался… ВАШ человек? Я прав? — спросил Фейблер.
Гермиона покраснела.
— Сама не понимаю, как так получается, но… Но все мое существо говорит мне, что это именно тот, кто мне нужен! Будто какая-то частичка паззла моей Судьбы когда-то потерялась, а теперь нашлась. Мне непривычно думать, что все те чувства, что ожили во мне, вызвал мой бывший преподаватель, да еще ТАКОЙ преподаватель… Но рядом с ним, там, в грезе, я была… Я была собой как никогда. А потому — да, Северус Снейп МОЙ человек. Но мы в самом начале пути, и мне бы очень хотелось…
— Миледи, и как же это было? — не дал ей договорить Фредерик.
— Это… Это было удивительно! Я даже могла слышать его мысли, что совершенно необычно. И никогда до этого мне не было… так хорошо! В смысле, я раздражалась, сердилась на него, и много еще всякого такого, но… Почему-то я была уверена, что все идет правильно; ничто не разочарует меня, а принесет лишь счастье, радость и что-то еще большее. И я очень хочу вернуться туда, чтобы… Чтобы набраться сил на ожидание в реальности. Северус - такой сложный человек. Быть его ученицей — одной из многих — и то было непросто, а тут… И все же мне очень хочется узнать, испытать, почувствовать все, что касается нас.
— Вы обязательно вернетесь туда, но позже. Вам не кажется, что пора домой к заскучавшему питомцу?
— Которого не помешает покормить, — пискнул Богги.
— Мерлин… Сколько же я там была? — удивленно посмотрела на боггарта Гермиона.
— Почти три часа, — сверился тот с блокнотом.
— Три часа… И столько чувств, эмоций, событий!
— Словно целая жизнь, не так ли? А сейчас несколько слов о возвращении. Есть еще один способ. Теперь, когда вы знаете, что представляет собой Мир Грез, он стал вам доступен. Вам надо лишь сосредоточиться, произнести заклинание и сделать запись в своем дневнике.
— Какую запись?
— Начало того, что вы хотите узнать.
— Например: «Я хочу увидеть свое ученичество у профессора Снейпа»?
— Ну, приблизительно так. Богги расскажет вам детали. И как только фраза будет записана, Чары активизируются и перенесут вас в очередную Грезу. Но и это еще не все. Потаенное желание можно написать и простым пером на обрывке бумаги или пергамента, но если вы хотите сохранить яркие воспоминания о пригрезившемся, то вам нужно специальное Грезопищущее Перо.
— Грезопишущее?
— Вот именно. Оно за время вашего отсутствия в реальности опишет все происходящее в Мире Грез, и вы в любой момент можете пережить все заново не менее ярко, чем в первый раз. И при таком перечитывании проводник будет уже не нужен. Да, вот еще что! Эти записи с вашего разрешения может прочесть и другой человек.
— Это как впустить кого-то в свою мечту? - провела аналогию девушка.
— Наверное. Так что вот вам еще один путь в Мир Грез.
— Так просто! Всего лишь запись…
— А как, вы думаете, я в свое время из Мунго перенесся сюда? Я стащил кусок пергамента у колдомедика и написал на нем самое заветное пожелание: «Хочу вернуться в Мир Грез. Навсегда». Ну и заклинание, разговор с Богги на расстоянии — далее по списку. Помните, чем больше деталей вы представите себе в момент записи первой строки новой Грезы, тем лучше. А теперь вернемся к Грезопишущим Перьям. Богги, передай во владение миссис Снейп несколько моих любимых экземпляров!
Боггарт кивнул, и через мгновение у него в ручках оказалась шкатулка с нарисованным на ней павлином.
— Вот, миледи, это ваше. Рассмотрите все это дома. Отдыхайте. Ах, да! Не забудьте, на днях я вас жду к себе. Заварим чайку, я напеку плюшек с маком.
— Обязательно, сэр Фредерик! Спасибо! — улыбнулась Гермиона.
— А теперь домой, — качнул головой Богги и, взяв девушку за руку, произнес два каких-то заклинания.
И через мгновение они оказались на чердаке дома в Тупике Прядильщиков.
Книззл, сидевший на сундуке и ловивший редкие пылинки в лучах заходящего солнца, спрыгнул на пол и сердито посмотрел на хозяйку. Мол, где это вы, барышня, шлялись? Да еще так долго! Да еще и без меня!
— Глотик, миленький, ты даже не представляешь себе, как это все… Правильно, что мы с тобой тут оказались! Правда-правда! Это настоящее чудо. Вот только… Как же меня все-таки сподобит полюбить этого человека?
Живоглот посмотрел на Гермиону загадочно, так, будто знал ответы на все ее вопросы, и пошел вниз.
— Иду, Глотик, иду. Прости, сейчас я покормлю тебя!
И девушка побежала вслед за своим любимцем.
Спустя некоторое время, лежа на своем чердачном ложе и снова разглядывая сокровища Северуса, Гермиона уже в который раз за этот странный день думала: «Что же ты за человек, муж мой?» По всему выходило, что Снейп и в самом деле был Принцем. Но только не героем на белом коне из сопливых девчачьих сказок, который возникает из ниоткуда и вдруг спасает свою нареченную. Был грех, Гермиона сама когда-то мечтала о таком. Но сейчас все было иначе.
Теперь волшебнице было отлично известно, каковы на вкус эти сказочки. Как тошнотики из магазина Джорджа. Батончики в красивых ярких бумажках, переливающихся на солнце. Сначала сладко, потом приторно, а дальше и вовсе… Совсем не романтический результат! Точно так же и здесь. Спасет тебя вот такой обалдуй на пегом мерине и все — поминай как звали! И поговорить-то с ним не о чем, кроме лошадей да скачек; и заняться-то нечем, кроме как фехтованием да борьбой. А все остальное? А все остальное — на бегу и в поте лица. А любовь? «Конечно, я тебя люблю! Ты же сама знаешь. Стал бы я тут упираться и сражаться со всякими бяками, если б не это! Ты же такая умная…» И последнюю фразу - тоном, в котором с легкостью читается: «И в кого же ты такая дура?» Вот именно! И подумаешь сто сорок восемь раз, может, стоит остаться в пещере у какого-нибудь дракона и не ехать ни с каким принцем в его тридесятое королевство?
Гермиона, мысленно представив себе эту картину, усмехнулась. Конечно, разговоры про скачки и увлечение фехтованием и борьбой ей не грозили, но их с честью могли заменить квиддич, гербология, драконография, что было ничем не лучше. Так что принцы отменяются! А вот Дракон… Особенно если он неплохо разбирается в зельеварении… Этот вариант очень даже подходящий! С ним точно не заскучаешь. Да еще и делом займешься, благо ингредиентов для зелий — завались: и слюна, и кровь, и чешуя, и кожа, и когти; и все это дает по доброй воле хозяин, так сказать, сырья. Раздолье для бурной деятельности!
А Принцы в золотых доспехах на белых лошадях — нет, это не ее! Ей лучше бы не Прекрасного принца, а… Черного Рыцаря! Тем более, что он уже ее муж. И чем больше Гермиона думала о Северусе, тем больше убеждалась, что он действительно ЕЁ рыцарь.
Никто никогда и предположить не смел, что декан Слизерина — факультета всех аристократов — полукровка. Его умение достойно и гордо держать себя, аристократичность манер, грация движений, чарующий тембр голоса — буквально все отрицало этот факт! Он был умопомрачителен, неподражаем и по-своему уникален даже в те минуты, когда наносил оскорбления. А кто еще мог так пройтись по хогвартским коридорам, что плащ казался крыльями большой летучей мыши, грациозно парящей в воздухе? Никто! Да, это заставляло детские души (и не только!) трепетать, но и отвести взгляд от зрелища было практически невозможно! Кто еще мог четверть часа ругать нерадивого ученика и ни разу не повториться? Пытались многие, но, к стыду своему, безуспешно. Так что и это обстоятельство можно было считать достоинством. О его подвигах вспоминать не было необходимости. Гермионе была известна и ужасная цена его героизма. Но разве кто-то еще мог совершить что-то подобное? Лишь он один, однажды сбившись, мог бы вернуться на путь Света, чтобы потом, ради победы Добра, снова погрузиться во Тьму. И при всем этом сохранить достоинство, силу, верность своему долгу и спасти множество жизней, подставив под удар свою собственную. Девушка не могла вспомнить ни одного случая, когда бы Снейп откровенно врал, изворачивался или прятался за пустыми, ничего не значащими фразами. Да, он чего-то не договаривал, создавал иллюзии, злился, оскорблял, язвил, но всегда был честен. Особенно с ними. Ну, правда, исходя из своих представлений об истине, с которыми Гермиона уже была немного знакома. Ничего не скажешь, директор Дамблдор ловко использовал Снейпа. Но и тут зельевар пошел чуть дальше, разработав свой план.
Сильный, гордый маг, отвага и решимость которого вызывали восхищение.
Гермиона, видя результат усилий мужа, все больше злилась на Альбуса, который, как умелый музыкант, знал как, с какой силой и когда нажать на те или иные клавиши души бывшего ученика. Да и саму душу своего верного соратника он не пожалел. Не посчитался с ней вовсе, оценив дороже таинственную суть Драко. А кто дал право кому-то заниматься оценкой чужих душ? Тут со своей бы разобраться…
Снейп... Ужасный, едкий, саркастичный волшебник. Настоящий Слизеринский Змей! Наверное, именно этим можно объяснить то, откуда берется яд, пропитывавший практически все его слова. И все же... Оказалось, что только он был способен на совершенно невыполнимое для других И никогда этот мужчина не показывал своего недовольства, в одиночку справляясь с болью, не перенося даже малейшего проявления чужой жалости. А что до его жестокости... Самым жестоким он был по отношению к самому себе. Отражая, словно зеркало, направленные на него чужие эмоции, Северус Снейп всегда относился к себе так, как относились к нему другие. Если не сказать — хуже.
А если…
Если все изменить? Если быть с ним совсем не такой, как все? Если не забирать, а дарить, желая в ответ лишь одного — быть рядом? Вдруг тогда все получится, «тот, в чьих жилах течет кровь принцев, возьмет в жены дочь крестьянина», и союз их станет счастливым? Ведь счастье — то, о чем мечтает каждый, даже если скрывает это от самого себя!..
Убаюканная такими мыслями, волшебница уснула.
***
Первое, что сделала Гермиона утром следующего дня, — покормила Живоглота и… привела в порядок игрушечного медведя, принадлежавшего Северусу.
— Интересно, мистер, как все-таки вас зовут? — задала ему вопрос девушка.
Надо сказать, медведь был на редкость симпатичным.
— Самое время тебе познакомиться с мистером Нибблером! — рассмеялась волшебница, вспомнив про своего плюшевого кролика. — Если повезет, то вечером я узнаю твое имя, — подмигнула она пока безымянному мишутке и усадила его на матрас.
Поднявшись с пола, Гермиона достала из чемоданчика довольно большую, толстую тетрадь в твердой обложке — истинно слизеринского, малахитового цвета!
— Знак судьбы, — усмехнулась волшебница, никогда не доверявшая прорицаниям.
Именно эту тетрадь, купленную совсем недавно из-за толщины и качественного переплета, она решила выбрать для своего Дневника Зачарованных Грез.
Приблизительно через час, покончив с домашними делами на сегодняшний день, наполнив мисочки Живоглота кормом и водой, девушка села за стол.
Перед ней лежала подаренная Фейблером шкатулка с перьями. Каждое из них было настоящим произведением искусства: какой-то мастер искусно нанес на них рисунки. Были даже такие, на которых сюжетами были счастливые пары. Мужчины и женщины то держались за руки, то сидели рядышком, то прогуливались среди сказочно-прекрасных цветов, и Гермиона точно знала, что они счастливы…
— Счастливы так, как хотела бы стать счастливой я…
Взяв перышко из ячейки номер один, девушка осторожно погладила его и тихонечко спросила:
— Богги, вы уже здесь?
— Да, миссис Снейп, — раздался тихий голосок, и прямо перед Гермионой появился боггарт.
— Может, чашечку чая со сгущенным молоком? — спросила волшебница, не желая показывать, что она как можно скорее хочет оказаться в Грезах. Это было бы просто невежливо и очень некрасиво.
Богги скромно потупился, но отказываться не стал, удобно устроившись на стуле. Гермиона верно рассудила, что путь к сердцу боггарта совпадает с путем к сердцу мужчины и точно проходит через желудок. Она, как практически всегда, была права. Баночка сгущенки опустела, Богги вытер салфеткой ротик и ручки и спрыгнул на пол.
— Итак, миссис Снейп, вы готовы к новому путешествию в Грезы?
— Да.
— А фразу, необходимую для записи, вы уже придумали? Именно с нее начнется вторая запись в вашем дневнике.
— Вторая? Но…
— Мгновение назад появилась первая. Она описывает все произошедшее с вами в Мире Грез вчера. Вы можете проверить.
— Здорово!
— Какова же фраза?
— Вот так можно? «Я хочу узнать, каким будет мое ученичество у профессора Снейпа».
— Деталей маловато… Уточнений… Чего-то особенного… Вы разрешите мне попробовать?
— Согласна. А я поучусь!
Богги снова залез на стул. Подвинул к себе тетрадь в малахитовой обложке и нежно погладил ее чистую страницу, сказав:
— Ассорбо иль согно!*
Потом движением пухлого пальчика боггарт поднял вверх расписное перо.
— Вам нравится такая формулировка? — уточнил он и проговорил вслух то, что хотел записать.
— Просто замечательно!
— Тогда возьмите перо, миссис Снейп! — улыбнулся Богги.
Гермиона взяла перо в руку, но оно заплясало в ее пальцах и вырвалось, уткнувшись носиком в белую бумагу. А через мгновение весело запрыгало, и в тетради, где уже было записано: «Греза вторая», появились слова, минуту назад услышанные Гермионой от Богги: «И кто мне сказал, что ученичество у профессора Снейпа будет легким? Правильно, дураков нет! Есть только одна гриффиндорская всезнайка, которая напоролась на то, за что боролась. Мастер из профессора Снейпа получился еще более строгий, чем преподаватель, но… Мерлин! Как с ним интересно!».
Слова красиво ложились на бумагу. Перед глазами Гермионы все медленно расплывалось. И вот она была уже не в гостиной своего нового дома, а в лаборатории хогвартских подземелий — личных владениях Северуса Снейпа!
***
— Грейнджер, нет! Вы неправильно мешаете!
— Нет, правильно!
— При изготовлении этого зелья непрерывное помешивание должно происходить по часовой стрелке, а не наоборот! А вы что делаете?
— Три раза по часовой, один раз против…
— Вот именно! Вы только что запороли зелье.
— Нет, я его улучшила.
— Неужели? Объясните как?
— Сэр, но вы же сами на прошлой неделе цитировали мне старинный манускрипт по зельеварению, в котором совершенно точно сказано, что именно пол зельевара влияет на свойства получаемого зелья. Рецепт писался мужчиной и предполагает исключительно мужчину-зельевара. И такое положение действительно сохранялось из века в век Потом вы усовершенствовали состав. А сейчас очередь дошла до меня. Я улучшила процесс приготовления костероста, приспособив манеру помешивания в котле для женщин. Вот и все!
— Сколько слов! Посмотрим на результат.
— Посмотрим!
— Бред!
— Бред? Увидим! Все, что вас окружает — это слияние двух начал, мужского и женского.
— Я знаю о силах инь-ян! Но вы забыли, что их соотношения во всем окружающем нас различны.
— Не забыла! Именно поэтому три раза по часовой, согласно мужскому началу создателя рецепта, и только один раз против, потому что…
— Потому что вы — женщина и вам так захотелось.
— Сэр, ну вот вы опять! Я уже пробовала этот способ, и результат улучшился.
— Да что мы спорим! Через три минуты зелье будет готово, тогда и посмотрим.
— Посмотрим! — и девушка вернулась к своему занятию.
Как-то само собой вспомнилось самое начало ее ученичества, когда она узнавала так много нового о, казалось бы, уже знакомых вещах.
— У зельеварения, — говорил Снейп в самом начале их занятий, - много граней, и чем богаче ваша фантазия, шире и глубже знания, острее ум, тем их больше. Для успеха в нашей науке пригодятся также дотошность, терпение, выдержка, осознание важности своего труда, внимание и ответственность. Эта древняя наука не терпит неуважения и неуверенности. Тайна, живущая в ней, тоже. А тайн этих великое множество. Необходимо всегда учитывать множество различных факторов: момент добавления ингредиента в котел, сроки хранения той или иной составляющей, способ нарезки разных кореньев и плодов, манера помешиваний. Ведь если мы будем говорить о растениях, то у разных его частей, точно как и у людей, есть свой облик, голос, запах, предназначение, да и характер, если хотите. Различные части одного и того же растения, а также его плоды и цветы могут оказывать совершенно различное воздействие. Проявление той или иной силы, путешествующей по растению из корня в стебель и обратно, зависит и от времени года, и от времени суток, и от времени сбора, и от степени созревания. Вот скажите, к примеру, чем отличаются корни земляники, собранной весной, от ее же цветов, но летнего сбора?
Снейп задал вопрос внезапно, но Гермиона ответила без запинки:
— Весенние корни используют для лечения расстройств желудка, колитов, болезней кишечника, дизентерии, а летние листья и цветы - в изготовлении зелий и питья от простудных и воспалительных заболеваний!
— Верно, мисс Грейнджер. Именно поэтому к различным ингредиентам надо относиться осторожно. Каждый из них открывает то или иное магическое свойство при каждом воздействии на него. А значит, необходимо выбрать, как с ним поступить. Вы совсем недавно совершенно правильно отметили, что все на этом свете может быть ядом и лекарством. Иногда важно количество — чашка или капля, иногда время приема или что-то еще. Потому мы бережно обращаемся и с жидкостями — соками ягод, бобов, выжимками трав. Та же земляника, но только собранная в полнолуние, может не только излечить человека, но и стать причиной аллергии. А все из-за разницы в количестве сока. Все вокруг нас постоянно изменяется, но растений это касается в большей степени. За довольно короткое время они проживают целую жизнь, а этого нельзя не учитывать. Потому зельевару необходимо знать и помнить многое. Друиды, например, не без оснований верили в то, что каждая травинка, которую поблагодарили во время сбора, принесет пользы во сто крат больше, чем та, которую просто выдернули из земли. Ведь тогда лечение окажется полезным на всех трех уровнях: телесном, энергетическом и духовном. Опытный травознай, как по-простому величают гербологов, заключает договор с растениями с помощью различных заклинаний, с которыми я познакомлю вас чуть позже. Ну что, мисс Грейнджер, не слишком ли много информации я выплеснул на вас разом? Почему вы молчите?
Гермиона не могла отвести от своего преподавателя глаз, сияющих восхищением. Северус даже замолчал от неожиданности. На него никто и никогда не смотрел так. Даже Лили…
— Сэр, а почему вы ТАК не рассказывали на уроках?
— Метать бисер перед поросятами?
— Нет, сэр, вы не правы! Столько знаний, так взаимосвязанных между собой даже в мелочах… Это просто… Я не могу найти слов! Да вы бы стали самым любимым преподавателем у всех!
— Сомневаюсь.
— Ну, вот Невилл точно перестал бы вас бояться! При его любви к растениям вы бы просто покорили его!
— Вот уж чего я совершенно не желаю, так это покорять вашего Лонгботтома.
— Он не мой Лонгботтом! А если бы первокурсники не знали, что те заспиртованные уродцы в стеклянных колбах — ваши нерадивые ученики, то…
— А что так говорят? — изогнул бровь Снейп. — Оригинальная идея.
— Так это не вы выдумали?
— Мисс Грейнджер, по-вашему у меня других дел нет? Хотя, не скрою, версия вполне в моем духе.
— Тогда тем более вы должны разубедить учеников!
— И развеять такой замечательный миф? Ни за что. Ни-ког-да.
— Ох, сэр, какой же вы все-таки…
— Я знаю, Грейнджер. Что, вы уже передумали у меня учиться?
— Ни за что. Ни-ког-да, — ответила волшебница недавними словами своего мастера.
— Тогда давайте попробуем следующее. Сварите костерост. Рецептура вам известна, но я усложню задачу. Сделайте так, чтобы его вкус не был столь омерзителен. Все необходимое на столе. У вас два часа.
— Так мало?
— Я уверен, что вы найдете правильный вариант. Приступайте.
И у Гермионы в тот раз действительно все получилось! Впрочем, как и сегодня. Когда зелье было готово, она перелила его во флакон и передала в руки преподавателя. Снейп внимательно изучил его на свет, затем капнул небольшое количество на специальную пластину, осторожно понюхал варево и…
— Возможно, восточная философия на этот раз оказалась права.
Она могла бы сказать: «Ну? Кто был прав?», но этот взгляд и изогнутая бровь, в которых читались и насмешка, и доля восхищения, и удовлетворение, были ей дороже, чем возможность услышать от Северуса Снейпа признание в своей ошибке. К тому же, когда она была права, а за последние полгода такие случаи стали происходить все чаще, ее мастер и так всякий раз, кривовато улыбаясь, говорил:
— Пять баллов Гриффиндору.
И это грело душу.
— Завтра возьмем задачу посложнее. Я сам ломаю голову над этим зельем не первый год, но желаемого результата так и не получил.
— И что же это?
— Зелье Возврата, мисс Гермиона. Зелье Возврата, возможность существования которого отмечал в своих работах еще Винсент Виженери**.
Волшебница замолчала от неожиданности. Ей было прекрасно известно, о чем говорил Снейп.
— Вы хотите сказать, что… что можете найти лекарство от последствий «Круцио»?! Которые на сегодняшний день считаются необратимыми? — глаза Гермионы напоминали блюдца.
— Пытаюсь, мисс Грейнджер. Всего лишь пытаюсь. Но прекращать поиски не хочу.
— Что мне нужно приготовить?
— Список на столе. Отдохните хорошенько. Работа предстоит нелегкая. Создать основу для этого экспериментального зелья — сложная задача.
— Хорошо, сэр! И… спасибо за доверие. До завтра!
Когда за неугомонной гриффиндоркой закрылась дверь, Северус с удивлением понял, что действительно доверяет своей ученице с вечным вороньим гнездом на голове.
Следующий день стал самым удивительным в жизни Гермионы. Как только она зашла в лабораторию, то поняла, что профессор уже разложил часть необходимого на рабочем столе.
— Добрый день, сэр!
— И вам того же. Кладите все на место, идите скорее сюда. Вы должны комментировать все, что я сейчас буду делать, а потом изложить свои выводы по поводу очередности смешивания компонентов.
Когда ингредиенты для варки основы были приготовлены, девушка, ни разу не сбившись, выполнила все указания, получив в ответ одобрительный кивок своего мастера.
— Вполне приемлемо. Теперь расставьте то, что вы принесли, в том порядке, что описан в списке, который я дал вам вчера.
Через минуту все было сделано.
— Сейчас вы возьмете желчь летучей мыши и добавите в основу ровно восемь капель, — раздался голос Снейпа, склонившегося над котлом. — А строго через семь минут - еще восемь. Как только это произойдет, основа должна поменять свой цвет с серого на серебристый. Надеюсь, вам не надо объяснять разницу между этими оттенками?
— Конечно, нет!
— Хорошо. За дело!
И потекли капли. Потом минуты. Потом снова капли. И вот жидкость в котле засеребрилась. А через мгновение на девушку посыпались указания, как из рога изобилия. Она едва успевала за профессором.
— Так, теперь измельченная кора дуба — три щепотки. И тут же помешать три раза по часовой, пять — против… Хорошо… Берите кровь дракона и вливайте тонкой струйкой. Не бойтесь, я точно отмерил норму — тридцать три капли… И снова три раза по часовой, пять — против… И так полчаса без перерыва.
Профессор был прав — работа оказалась не легкой.
— Необходимо, чтобы все ингредиенты как бы растворились друг в друге.
— Я поняла.
Северус замолчал, но девушка почти сразу же обратилась к нему с просьбой.
— Расскажите что-нибудь, профессор.
— Неужели я вам не надоел? — усмехнулся Снейп.
— Ни за что. Ни-ког-да, — послужили ответом уже привычные обоим слова и полная света девичья улыбка.
— Тогда давайте снова поговорим о растениях. Классики колдомедицины оценивали их лечебные свойства, не делая разницы между стеблями, листьями, корнями, цветами; их сухим или свежим состоянием; спиртовым или водным раствором. А то, что растения и эфирные масла, добытые их них, часто оказывают совершенно противоположное действие, выяснили лишь двести пятьдесят лет назад, когда наладились связи с магическим Китаем.
— А это оттого, что в свежих растениях есть вещества, которые не встречаются в маслах, сэр?
— Да, Гермиона, именно поэтому. Не прекращайте помешивать, это очень важно.
— Сэр, а как же влияние планет? От них же тоже многое зависит?
Северус улыбнулся.
— Никак не отучитесь задавать вопросы?
— Вы же знаете, любопытство — моя вторая натура! А себя переделать сложно.
Мужчина тихо рассмеялся.
— Вы правы. О влиянии планет на растения писал Криспин Каннингем. Почитайте на досуге его двухтомник «Травы и небесные тела»***.
— Это редкое издание… — огорченно протянула девушка.
— Возьмете у меня. Как цвет?
— Становится светло-голубым прямо на глазах, сэр.
— Отлично! Теперь очередь сока мандрагоры. Когда я буду вливать жидкость, начинайте мешать два раза по часовой, один — против… Начали!
Сок был добавлен.
— Есть перемены?
— Нет.
Снейп замолчал.
— А что если сложить противоположности? — вдруг сказал он.
— Что?
— Помните, вы вчера говорили о противоположностях — мужчине и женщине? Вот я и подумал, если их сложить?
И, стремительно подойдя к Гермионе, Северус, встав за ее спиной, положил свою ладонь на руку помощницы, в которой была зажата ложка.
И в это мгновение что-то произошло. Противоположности действительно слились воедино. По телу девушки прокатилась волна удивительно приятного тепла, а ноги внезапно ослабели. Она неловко покачнулась и в то же мгновение почувствовала, как Северус держит ее за талию.
— Что с вами? Стало нехорошо?
— Немного.
— Осталось совсем чуть-чуть. Ровно три минуты - и основа будет готова. На две недели мы просто забудем о ней. Зелью надо настояться и впитать силу серебряного котла.
Девушка лишь молча кивнула головой, всем своим существом желая одного - чтобы профессор не убирал руки с ее талии. Эта мысль поразила Гермиону, как молния.
«Что со мной происходит?»
- Вот и все, — раздался у нее над ухом чарующий голос зельевара. — Эта основа лучшая из всех, что получались раньше. Мисс Грейнджер, отдохните. Через час мы приступим к теоретическим занятиям.
Но теорией в тот день им позаниматься так и не удалось. А все из-за Патриции и Рона! Почти сразу же после знакомства молодые люди начали встречаться. Пат, всю жизнь мечтавшая о большой любви и шумной семье, была счастлива, а Рональд, влюбившийся с первого взгляда, летал выше седьмого неба!
И Уизли выбрал именно этот день для того, чтобы сделать предложение любимой и попросить благословения у ее единственного родственника. Лишь Мальчик-который-тоже-был-влюблен знал, как сильно переживал его друг.
— Ох, Гарри… У меня поджилки трясутся даже сильней, чем в школе на его уроках!
Поттер, часто встречавшийся со Снейпом в Хогвартсе, лишь улыбнулся. Ему было известно, что зельевар знает все о мечтах племянницы, и примет ее выбор, каким бы он ни был.
— Ты, главное, поешь перед тем, как идти к профессору, — посоветовал Гарри другу.
— Вот это правильно! — тут же согласился Рон и унесся на кухню.
Мальчик-который-верил-в-любовь оказался прав. Северус, выслушав «ходячее рыжее недоразумение», побуравил его взглядом, с удовлетворением отметив, что парень от этого словно уменьшился в размерах, и дал свой ответ.
— Я бы мог сказать, что долг жизни, которой я обязан Патриции, вынуждает меня ответить «да», но не скажу… Мистер Уизли, вам хорошо известно, что я многое знаю о вас… - Рон медленно вжал голову в плечи. — Что я помню все ваши фортели во время учебы… - Парень даже зажмурился от ярких воспоминаний. — Что я весьма смутно представляю, как породнюсь с семьей, подобной вашей…
«Все, конец», — пронеслось в голове у Рона.
— Но! — Уизли удивленно глянул на профессора. — Не нужно быть легиллиментом, чтобы понять, как вы любите мою племянницу и как она любит вас. Союз с вами — это именно то, чего так жаждет ее душа. Вот только помните, если хоть однажды вы обидите ее…
Северус недобро сощурился и закончил:
— На моем шкафу среди склянок найдется место еще для одного заспиртованного уродца, которого сначала придется несколько уменьшить в размерах, - проникновенно заверил бывшего ученика и будущего родственника зельевар.
От ноток в его голосе кожа Рона покрылась мурашками.
— Дядя! — укоризненно сказала Пат, но глаза ее сияли счастьем и смехом. — Зачем ты его пугаешь?
— Я всего лишь даю напутствие, Патриция. И говорю мистеру Уизли: «Да».
— То есть… — вернулся к Рону дар речи. — Вы согласны?
Северус закатил глаза.
— А что, по-вашему, еще означает это слово?
Пат с визгом повисла на шее у дяди, а Рональд только и смог, что повторять, причем с каждым разом все громче:
— Сэр… Сэр!.. Сэр!!!
— Только не орите так, Уизли! У меня весьма тонкий слух.
— Спасибо, сэр! Я обещаю, я клянусь, что сделаю Пат счастливой!
— Надеюсь. А сейчас я по вашим глазам вижу, что вы попросите отпустить мисс Грейнджер, чтобы отметить это событие в тесном дружеском кругу?
— А вот и не угадали! — радостно выпалил Рональд. — Мама ждет нас всех на праздничный обед в Норе.
— И говоря «всех», Молли имела в виду и тебя, дядя, — весело улыбнулась Пат, подхватывая Снейпа под руку.
— Хорошо, что мы успели доварить основу, Гермиона, — мученическим тоном протянул Северус.
— Сэр, без вас никак нельзя! — юная волшебница тут же ухватила его за другую руку.
— Мерлин… Где моя репутация?
— На полке с заспиртованными уродцами, — ответили девушки хором.
— И она оттуда никуда не денется, — доверительным тоном пообещал Уизли. — Просто спорить с мамой — это…
— Знаю.
Северус глубоко и обреченно вздохнул и, наложив охранные заклятья, вышел из лаборатории вместе со всеми.
Помолвку отметили с размахом. Гермиона была счастлива за друга, но кое-какие мысли, которые раньше были всего лишь смутными намёками, стали заявлять о себе в полный голос.
Что же такое происходит с ней? Как все это непонятно, необычно… И все дело было в Северусе Снейпе.
Как быть дальше? С чем соглашаться? С тем, что «первое мнение - самое верное», или с тем, что «хочешь лучше узнать человека — приглядись к нему»? С самой первой встречи Гермиона испытывала к Северусу Снейпу сильнейшие эмоции, но до сих пор не смогла понять какие именно — со знаком плюс или со знаком минус? Восхищение и страх, желание получить признание и утереть нос преподавателю, постоянно обижавшему ее… Как тут во всем этом разобраться? А ведь следует еще учесть силу предубеждения и чужого мнения. Гермиона всегда имела собственную точку зрения практически на все, но в данном случае…
В данном случае от всех правил толку было мало.
«Ну, мисс Грейнджер, решай: ты его ненавидишь?»
Волны этого чувства на нее накатывали очень часто, но… Вдруг это лишь попытка спастись, закрыться от чего-то такого, что кажется неправильным, неуместным, практически невозможным? Спрятаться от… чего? Неужели… Мерлин, как все сложно! И неправдоподобно!
«Неправдоподобно?»
— Да! Мы совершенно не подходим друг другу и вообще…
«Да? А почему же ты тогда таешь от одних только звуков его голоса, с ума сходишь от случайных прикосновений и не сводишь с него глаз, когда он занимается своей работой! А?»
— Да я… Я просто… Я, бывает, его даже ненавижу! Иногда…
«От ненависти до любви, как говорится… У всего на свете есть обратная сторона, и у ненависти — это…»
— Все, прекрати! Я не хочу об этом думать… Не могу. Он — мой мастер!
«Но ты же читала, что мастера практически всегда женились на своих ученицах. И ничего! А разница в возрасте в волшебном мире и вовсе не помеха. Вспомни, Джой Элдер**** был старше своей жены на пятьдесят четыре года! И, если судить по ее воспоминаниям, пара была счастлива и вырастила в браке замечательных детей. А как много они сделали для науки!»
— Хватит, я сказала! Все!
«Ну, все так все... Спокойной ночи!»
Однако зерна сомнений были посеяны, и, как показали последующие события, упали они на благодатную почву. Девушка все чаще думала о себе и своих внезапных чувствах. Все больше ощущая себя женщиной именно рядом с Северусом, она захотела узнать его мнение о ней. Однажды девушка не сдержалась и задала мастеру вопрос, который стал для мужчины втройне неожиданным, так как никто и никогда не говорил с ним ни о чем подобном.
— Сэр, скажите, а я могу нравиться?
В лаборатории наступила тишина, нарушаемая лишь кипением зелья в котле.
— А почему вы задаете такой вопрос именно мне?
— Ну… Хотелось бы узнать мнение мужчины, а не подруг, которые хотят польстить.
— Гхм… Хорошо… Можете. Ведь любят же некоторые читать научную литературу.
— То есть вы сравниваете меня с Британской энциклопедией?
— Мерлин! Гермиона, понимаете… Вы всегда стремитесь показать свое превосходство практически во всем и практически над всеми. И в этом случае ни ваша привлекательность, ни очарование, ни непосредственность, ни миловидность, ни юность не смогут спасти положение. Мужчина просто убежит, не оборачиваясь.
Гермиона закусила губку. С одной стороны, ей только что был вынесен приговор и весьма неутешительный, но с другой… С другой стороны, профессор заметил ее привлекательность, очарование, непосредственность, миловидность… И это давало пусть и призрачную, но надежду. А, как известно, надежда — самая живучая вещь на свете!
— Значит, по-вашему, у меня совершенно нет шансов?
— Отчего же? Превратитесь в книжицу попроще. Скажем, в сборник лирических стихов.
— А почему не в дамский роман? — неожиданно улыбнулась Гермиона.
— Упаси Мерлин! Тогда нам с вами не о чем было бы говорить.
— Ага… Тогда выходит, что…
— Что выходит?
— Профессор, а ВАМ я нравлюсь?
И снова в лаборатории повисло молчание, прерываемое лишь задорным бульканьем зелья.
— В каком смысле?
— Без какого-либо смысла, сэр. Просто в общем и целом. Как человек. Нравлюсь или нет?.. Так как?
— Ну, взял же я вас в ученицы, — буркнул Снейп, поворачиваясь к столу и хватая ингредиенты для новой порции зелья.
— Что означает…
— Нравитесь, Грейнджер, нравитесь. А теперь заканчивайте эти глупые разговоры и подойдите сюда. Нам надо продолжить работу, а не заниматься всякой… ерундой. Вы меня слышите?
— Да, сэр! — и, окрыленная простым словом «нравитесь», Гермиона взялась за работу рядом со Снейпом.
И все остальное было уже все равно. Важным было лишь именно ЕГО мнение, именно ЕГО оценка, именно ЕГО симпатия. В тот миг девушка поняла, что всерьез увлечена своим учителем, и логика здесь была вовсе не при чем! Просто было чувство — и все…
«Но это же… Это же Северус Снейп!»
Но Гермиона не могла оторвать взгляда от своего мастера, склонившегося теперь над работами студентов.
— У вас есть вопросы, мисс Грейнджер?
— Никаких, сэр!
«Я просто… Мерлин… А как же все это началось?»
А началось с малого.
С восхищения Северусом Снейпом как ученым: его умом, логикой мышления, талантами, способностями. Дальше — больше! Волшебнице стала понятной его манера весьма своеобразно шутить — если так можно было назвать его язвительные и саркастические замечания. Она начала понимать их суть. Те олухи, что урок за уроком переводили редчайшие ингредиенты, взрывали котлы, угрожая и своей, и чужой жизни, ничего другого просто не заслуживали. А что от них требовал преподаватель? Всего-то больше внимания и точности! Неужели это было так трудно? Разве Северус, ой… профессор Снейп просил чего-то невозможного? У нее же получалось! Надо только вдуматься, позаниматься и…
А потом было еще кое-что. Гермионе открывался Северус Снейп — человек. Тот самый, что был спрятан глубоко внутри этого всегда сосредоточенного мага.
Однажды, помогая своему мастеру на занятиях, она увидела как тот, предотвратив мощнейший взрыв котла, сурово отчитывал студента… залечивая ему рану на ладони. Оказав первую помощь, он отправил очередного болвана к мадам Помфри, а сам практически неслышно попросил Гермиону пройти с ним в кладовую. Оказалось, что отколовшийся все же от котла осколок разрезал сюртук и впился в кожу.
— Мисс Грейнджер, обработайте рану и сделайте это побыстрее. Эти неучи еще что-нибудь натворят без меня, а пугать их кровавым рукавом я не хочу.
Гермиона, увидев не белый, а красный манжет, выглядывающий из-под плотного черного рукава, коротко ахнула. Она даже не удивилась, что Северус Снейп попросил о помощи, хотя это шло вразрез с его правилами. Волшебница просто начала делать то, что делала уже не раз во время поисков крестражей: помогать победить боль и залечить рану.
Простейшим заклинанием Гермиона сняла с мужчины сюртук и разорвала ткань рукава рубашки.
— Что вы творите? — вырвалось у зельевара.
— Помогаю вам, сэр, а теперь помолчите и не мешайте мне!
Уверенными движениями она сделала несколько пассов палочкой, тихо шепча какие-то заклинания, а через несколько секунд практически без боли удалила осколок. Остановив кровь и обработав рану обеззараживающим зельем и заживляющим бальзамом, Гермиона заклинаниями залечила ее. И все это время, совершенно не замечая, девушка повторяла:
— Профессор, миленький, потерпите… Я быстро, я справлюсь… Хороший мой… Вот уже сейчас… Больно не будет, и шрама не останется! Только потерпите…
Если сказать, что Северус был растерян, значит, не описать его состояния и на сотую долю. «Миленький, хороший…» — это она о нем? Ласковые прикосновения, нежные пальцы, казалось, безо всякой магии и лекарств облегчали боль. Мужчина смотрел на свою ученицу, склонившуюся над его раной, и не мог заставить себя отвести от нее взгляда.
Тем временем волшебница очистила от следов крови его одежду (в бытовой магии она уже достигла хороших результатов!) и протянула ее Снейпу, который тут же надел сюртук.
— Вот, сэр, — посмотрела она на профессора глазами, полными слез. — Надеюсь, вам было не очень больно?
«Мерлин… Она за меня переживала… За меня…»
— Гермиона, — он впервые назвал свою ученицу по имени, — успокойтесь. Я совершенно ничего не почувствовал, кроме… вашей заботы. Благодарю вас.
Девушка улыбнулась ему — светло, счастливо и…
В это мгновение из кабинета раздался звук еще одного взрыва!
Снейп кинулся туда, но уже через секунду, увидев, что ничего серьезного не случилось, сразил своих учеников насмерть! Заметив разукрашенную копотью мордашку одного из рейвенкловцев, профессор… громко рассмеялся.
— Пять баллов Рейвенкло за то, что сумели поднять мне настроение! А теперь разливайте зелье по флаконам, ставьте их мне на стол и марш отсюда! Пока я не передумал.
Второкурсникам не пришлось повторять дважды. Через минуту их как ветром сдуло, а Северус все еще продолжал тихо посмеиваться.
— Что вас так развеселило? — поинтересовалась девушка.
— А этот перемазанный вам никого не напомнил?
Неожиданно Гермиона тоже прыснула в кулачок, но тут же изобразила приступ кашля.
— Симус! У него такое часто выходило.
— Точно. И вот мистер Финнеган - давно уже не мальчик, а в этом кабинете ничего не меняется. Только я теперь — старый зельевар и могу даже сказать, что уверен в завтрашнем дне, потому как ничего нового уже не увижу.
Гермиона, внезапно перестав улыбаться, внимательно посмотрела на мужчину.
— Вы не правы, сэр, — вырвалось у нее.
— В чем? В том, что нельзя предугадать завтрашний день?
— Нет. ВЫ — не старый.
И, внезапно развернувшись, девушка вышла из кабинета в кладовую, чтобы приготовить ингредиенты для следующего занятия. А Северус Снейп смотрел ей вслед и, задумавшись, машинально дотронулся до плеча, кожа которого до сих пор ощущала прикосновение нежных девичьих пальцев…
…Вспомнив про этот случай, Гермиона поняла, что благодаря своей строгости и суровости профессор не одну тысячу раз спасал жизни своих учеников, не допуская несчастных случаев на занятиях. Вот и получалось, что и это, как и многое другое, можно поставить ему только в заслугу.
И все же девушка не создавала вокруг мужчины ореол романтического героя. Напротив, теперь она видела его настоящего, такого, каким он был на самом деле и…
По какой-то причине Северус Снейп нравился ей именно таким.
Как правило, в жизни и хорошее, и плохое наваливается скопом и сразу. Гермиона, разобравшись в своих чувствах, наблюдала за своим преподавателем все внимательнее и видела в нем все большего того, что было сокрыто от чужих глаз. С каждым днем этот человек становился ей ближе и ближе. Но окончательно истина открылась ей совершенно неожиданно.
Тем памятным утром ей уже в который раз надо было процедить основу для зелья Возврата и добавить в него три капли слез феникса. Обычно за всеми действиями волшебницы следил Снейп, постоянно повторяя о ценности этого редчайшего из ингредиентов. И сегодняшний день не стал исключением. Проследив за действиями ученицы, профессор удовлетворенно кивнул и, наложив чары консервации, отлевитировал котел в кладовую.
- Следующий этап будет через две недели, мисс Грейнджер.
- Я помню, сэр. А что у нас еще запланировано на сегодня?
- Поход в Хогсмид, - невозмутимо ответил Снейп, ища какую-то бумагу у себя на столе.
- Простите?
- У вас что-то не так со слухом, мисс Грейнжер?
- Да нет, все нормально, просто…
- Просто сегодня из Лондона мне должны кое-что привести и это кое-что будет дожидаться меня в книжной лавке Хогсмида.
- А почему это кое-что не прислать прямо в Хогвартс?
- Дослушайте, мисс Торопыга! Это книги. Очень редкие, я бы даже сказал, редчайшие книги. Они требуют особого отношения к себе и очень не любят, когда их считают обыкновенными предметами. Можно сказать, что они практически живые, - глаза Северуса горели азартом, и Гермиона завороженно смотрела на него. - Я очень долго упрашивал прежнего их хозяина подать мне эти фолианты, но безуспешно. И вдруг на прошлое неделе он ответил согласием! Правда, выдвинул ряд условий, но в них нет ничего сверхъестественного. Я просто должен прийти за книгами лично, ни в коем случае не применять к ним уменьшающих чар для удобства переноски – они этого не любят, а еще книги необходимо нести отдельно друг от друга, чтобы их магические силы не смешались между собой. И вот сегодня мистер Барберри вместе со своим помощником ждет меня в книжной лавке Хогсмида для заключения сделки.
- Понятно, - слегка разочарованно ответила Гермиона. – Вам просто нужна грубая физическая сила для переноски.
- Глядя на вас я бы так не сказал. Вам больше подходит нахальная физическая сила.
- Сэр!
- Что, мисс Грейнджер?
- Ничего, - надулась девушка.
- Тогда ровно через пятнадцать минут жду вас внизу.
- Я буду там уже через десять!
- Хочется верить.
Гермиона фыркнула и уже через несколько секунд бежала в свои комнаты, чтобы скинуть ученическую мантию и переодеться во что-то более подходящее случаю.
Как и обещал профессор, ровно через пятнадцать минут он вместе со своей ученицей вышел из замка.
Погода в тот день была чудесная. Август выдался на редкость теплым для этих мест. Небо поражало своей синевой, солнце — золотистым сиянием, деревья — все еще изумрудно-зеленой листвой.
— Сэр, а почему бы вам не надеть что-нибудь попроще? — девушка стояла перед зельеваром в легком платье с коротким рукавом.
— Мисс, а не оставить ли вам меня в покое? — последовал ответ от мужчины, одетого в белую рубашку, свой вечный черный сюртук, застегнутый на тысячу (если не больше) пуговиц, и брюки.
— Так ведь жарко же!
— Не сахарный, не растаю. Вы готовы?
— Да.
— Тогда идемте. У нас еще много дел.
И странная пара двинулась в сторону Хогсмида. Всю дорогу Гермиона не закрывала рта, что-то рассказывая, спрашивая, советуясь. Почти у самой деревни профессор, наконец, не выдержал:
— Мерлин! Грейнджер, вы хоть когда-нибудь молчите? Я ваш мастер уже год, но все никак не могу привыкнуть к вашей трескотне.
— А вы говорили бы вместе со мной, тогда бы так не надоедало, — посоветовала девушка.
— О чем я могу поговорить?
— Например, о себе.
— Об ужасном детстве, отсутствии друзей, разочарованиях, ошибках и боли? Все это неинтересно. Остается работа, но мы и так постоянно о ней говорим.
Гермиона сначала несколько растерялась, но быстро пришла в себя.
— Вы снова неправы. И насчет того, что ваши рассказы неинтересны, и насчет того, что нет у вас друзей. Вы просто сам никого к себе близко не подпускаете.
— Не хочу разочароваться, когда меня оставят одного.
— А вы так уверены, что оставят?
Снейп молчал.
— Хорошо, раз вы не знаете, что меня может интересовать, то ответьте на мои вопросы, — настаивала девушка.
— Вы — рыба-прилипала, Гермиона, — тихо простонал Северус, пряча непрошенную улыбку. — Задавайте ваши вопросы!
— Что вы больше всего не любите?
— В смысле?
— Ну, скажем, из еды.
— Репу. Мать готовила ее чаще всего, потому что ни на что другое просто не хватало денег.
— А чем больше всего любите лакомиться?
— Хоть это и нанесет удар по моей репутации, но я неравнодушен к сладкому и пряностям.
— К чему именно?
— Печенье с маком, имбирные пряники, пирог с зелеными яблоками…
— Именно с зелеными? — улыбнулась девушка.
— Именно с зелеными, — подтвердил Снейп, погрузившись в себя. — А еще люблю сладкий горячий шоколад вместе с горьким в плитках. А еще особенно вкусными с утра бывают блинчики с ежевичным джемом. Хогвартские эльфы бесподобно их готовят.
— Хороший список, сэр! — сияя глазами, улыбнулась Гермиона. — У нас с вами несколько пунктов совпадают. Я тоже люблю имбирное печенье. И горячий шоколад! И запомните: мне интересны ваши рассказы.
— Почему?
Они уже были в Хогсмиде. В этот день деревушка как никогда напоминала сказочное место. Домики походили на детские игрушки, витрины магазинчиков сияли бриллиантовой чистотой. Все было ярким и солнечным.
— Потому что это вы!
Северус даже остановился. А девушка, поняв, что почти выдала себя, растерялась.
Неловкость развеял профессор, неразборчиво буркнув:
- Книгу, что ли, вы обо мне собираетесь писать?
- Все может быть, сэр, - улыбнулась волшебница.
- Ладно, это все вопросы будущего, а сейчас займемся настоящим. Нас ждут книги, мисс Всезнайка.
Где-то через час, оформив надлежащим образом свою долгожданную покупку, Северус благоговейно передал Гермионе одну из книг. Девушка, сгорая от любопытства, прочитала название.
- «Жизнь и дары растений», 898 год… Неужели… Сэр, это перевод рунической книги друидов о растениях и их свойствах?!
- Он самый, - довольно ответил Северус.
- Это же… Это же такая редкость!
- Да, этот экземпляр - единственный из трех, когда-либо существовавших. Говорят, что к расшифровке рун приложил руку сам Салазар Слизерин. Так что вы правы – это редкость. Как и «Тайны памяти мага», того самого Вижинери, которого я упоминал совсем недавно.
- Это же… Это все бесценно!
- Ну, я отдал почти две трети всех своих сбережений…
- Книги стоят этого, сэр! – страстно ответила Гермиона, прижимая к груди «Жизнь и дары растений».
Северус ничего не ответил, а только приподнял краешек губ в своеобразной улыбке.
- Раз уж у нас с вами такое единодушие, то немедленно отправляемся обратно в замок. Мне очень хочется кое-что проверить.
И зельевар со своей ученицей вышли из лавки. Гермиона что-то взахлеб говорила об уникальности знаний, которые могут дать эти книги, когда заметила, что Снейпа нет рядом. Девушка обернулась и увидела, как Снейп пронзительным взглядом провожает очень милую пару жителей Хогсмида: молодую маму с мальчиком лет трех, в руках которого был игрушечный медвежонок с веселыми глазками и большим бантом на шее. Волшебница подошла к мужчине и спросила:
- Сэр, с вами все в порядке?
То ли разговор по пути в деревеньку, то ли воспоминания, то ли еще что-то так подействовало на Северуса, что он ответил:
— У меня тоже был такой… Медвежонок… Я называл его Мистер Циннамон Браун*****.
— Циннамон Браун?
— Да. Вам уже известно, что моя семья была далека от идеала. Мне не были знакомы ни родительское тепло, ни забота, ни любовь… Но один раз в году я почти приближался к тому, чтобы узнать это. В день моего рождения мама делала мне подарок. Может, для кого-то в нем не было ничего удивительного, но для меня все в нем было особенным. Весь год она откладывала жалкие гроши, чтобы утром девятого января, пока отец еще не проснулся, преподнести мне три булочки с корицей и медом. Я не знаю почему, но мед был всегда гречишным. Он лежал в крошечной плошечке и казался темно-янтарным, почти коричневым. Его и было всего пара ложек, но мне, осторожно макавшему в него булочку и слизывающему сладость с ее ароматного пропеченного бочка, это казалось самым вкусным лакомством на свете. Те утренние часы преображали для меня весь мир. И даже маму, которая, как мне вспоминается сейчас, действительно любила меня в те мгновения. Любила, не оглядываясь на моего папашу, не считала меня лишним, ненужным… Просто любила меня за то, что я ее сын. А потому было еще больше боли, когда эти редкие минуты заканчивались, мама, погладив меня по волосам, вставала с кровати и спешила на кухню, превращаясь в женщину, больше всего на свете боявшуюся своего мужа… Булочки с медом корицей я получал ровно до того момента, как поступил в Хогвартс. А потом и этот подарок исчез из моей жизни. После этого я никогда больше не ел таких булочек, чтобы… Чтобы не вспоминать сладость медовой радости, которая будет длиться всего несколько мгновений и уступит место горечи, что будет очень долго примешиваться ко всему происходящему с тобой. Я не хотел снова вспоминать и переживать все это…
Тон его был до такой степени необычен и незнаком, что девушка замерла. И как только мужчина понял, ЧТО именно и КОМУ сказал, он тут же закрылся и поспешно отвернулся от женщины с ребенком.
- Идемте, Грейнджер… Идемте!
И в этот момент Гермиона поняла, что любит Северуса Снейпа. Просто любит, не оглядываясь ни на что.
«Со всеми его сложностями, недостатками и достоинствами — ЛЮБИТ», — вывело Грезопишущее перо и поставило точку в дневнике Гермионы.
Девушка моргнула несколько раз и увидела, что оказалась в своей собственной гостиной дома в Тупике Прядильщиков.
— Греза кончилась? — спросила она Богги, сидящего в кресле.
— Да, миссис Снейп. Вы были в ней практически весь день.
— А кажется, что целую жизнь… Какой он удивительный человек!
— Запись сделана, как вы могли видеть.
— Спасибо, Богги. Мы встретимся завтра?
— Как пожелает миледи. Мир Грез так долго жил без дела! Но, может быть, завтра вы захотите поговорить с Фредериком? Он будет рад!
— Это было бы чудесно.
— Вот и замечательно. До завтра, миссис Снейп.
— До завтра, Богги.
Гермиона так и не поняла, как исчез боггарт, но, сказать честно, ее это не волновало. У нее было кое-какое дело. Поднявшись на чердак, она взяла с матраса медвежонка Северуса и нежно прижала его к груди. Тут же перед ее мысленным взором возник образ мужчины, провожавшего глазами мишку.
- Какой же вы неожиданный человек, Северус Снейп! Необыкновенный… - улыбнулась она.
Спустившись вниз, волшебница усадила медведя на комод, а сама аппарировала в дом родителей. Она отсутствовала буквально несколько минут и вернулась вместе со своим плюшевым кроликом. Устраивая его рядом с медведем, Гермиона серьезно проговорила:
— Итак, мистер Нибблер, позвольте вас представить мистеру Циннамону Брауну!
И по тому, как здорово ее заяц и медведь мужа смотрелись на комоде, девушка поняла, что они подружились.
А поздно вечером, устроившись на чердаке, она еще раз подумала о том, что сегодня произошло с ней и в Грезах, и в реальности. Волшебница уже была уверена в том, что Судьба не зря сделала ее женой Северуса Снейпа. Это действительно был ее мужчина.
Да, он не был юным, обласканным успехом юношей! ОН — это много больше. Мужественный опытный, отважный, сильный мужчина, с которым можно было почувствовать себя слабой, забыть о том, как много зависит от тебя и от твоих поступков. Стать просто женщиной и постараться стать единственной в его жизни… А все потому, что он — Черный Рыцарь. Пусть мстительный, зато изобретательный. Пусть злопамятный, зато не будет ни о чем забывать. Пусть колкий — зато с чувством юмора. Пусть черный — но у кого-то и такого нет! Пусть старше на двадцать лет — зато она на двадцать лет моложе! Пусть! Это все равно ЕЕ Черный Рыцарь.
И она обязательно сама скажет ему об этом!
______________________________________________
*Ассорбо иль согно! (искаженное ит.) — Впитай в себя грезу!
** Вижинери (англ.) — ясновидение
***Криспин Каннингем «Травы и небесные тела» — выдуманная автором книга
****Элдер (англ.) — старец
*****Циннамон Браун (англ.) — коричневый, как корица
Мистер Циннамон Браун
И именно в этот момент, когда все существо девушки наполнилось радостью и восторгом, Гермиону потянуло куда-то вверх, в глазах стало темно, и она оказалась в комнате, напоминающей кабинет. Волшебница уже поняла, что Фредерик и Богги прервали Грезу.
— Верните меня! Пожалуйста, верните меня обратно туда! — сорвался крик с ее губ. — Я еще никогда ни в реальности, ни в мечтах не чувствовала себя так… Словно нашла свое собственное место в жизни!
— А также потому, что за этой дверью оказался… ВАШ человек? Я прав? — спросил Фейблер.
Гермиона покраснела.
— Сама не понимаю, как так получается, но… Но все мое существо говорит мне, что это именно тот, кто мне нужен! Будто какая-то частичка паззла моей Судьбы когда-то потерялась, а теперь нашлась. Мне непривычно думать, что все те чувства, что ожили во мне, вызвал мой бывший преподаватель, да еще ТАКОЙ преподаватель… Но рядом с ним, там, в грезе, я была… Я была собой как никогда. А потому — да, Северус Снейп МОЙ человек. Но мы в самом начале пути, и мне бы очень хотелось…
— Миледи, и как же это было? — не дал ей договорить Фредерик.
— Это… Это было удивительно! Я даже могла слышать его мысли, что совершенно необычно. И никогда до этого мне не было… так хорошо! В смысле, я раздражалась, сердилась на него, и много еще всякого такого, но… Почему-то я была уверена, что все идет правильно; ничто не разочарует меня, а принесет лишь счастье, радость и что-то еще большее. И я очень хочу вернуться туда, чтобы… Чтобы набраться сил на ожидание в реальности. Северус - такой сложный человек. Быть его ученицей — одной из многих — и то было непросто, а тут… И все же мне очень хочется узнать, испытать, почувствовать все, что касается нас.
— Вы обязательно вернетесь туда, но позже. Вам не кажется, что пора домой к заскучавшему питомцу?
— Которого не помешает покормить, — пискнул Богги.
— Мерлин… Сколько же я там была? — удивленно посмотрела на боггарта Гермиона.
— Почти три часа, — сверился тот с блокнотом.
— Три часа… И столько чувств, эмоций, событий!
— Словно целая жизнь, не так ли? А сейчас несколько слов о возвращении. Есть еще один способ. Теперь, когда вы знаете, что представляет собой Мир Грез, он стал вам доступен. Вам надо лишь сосредоточиться, произнести заклинание и сделать запись в своем дневнике.
— Какую запись?
— Начало того, что вы хотите узнать.
— Например: «Я хочу увидеть свое ученичество у профессора Снейпа»?
— Ну, приблизительно так. Богги расскажет вам детали. И как только фраза будет записана, Чары активизируются и перенесут вас в очередную Грезу. Но и это еще не все. Потаенное желание можно написать и простым пером на обрывке бумаги или пергамента, но если вы хотите сохранить яркие воспоминания о пригрезившемся, то вам нужно специальное Грезопищущее Перо.
— Грезопишущее?
— Вот именно. Оно за время вашего отсутствия в реальности опишет все происходящее в Мире Грез, и вы в любой момент можете пережить все заново не менее ярко, чем в первый раз. И при таком перечитывании проводник будет уже не нужен. Да, вот еще что! Эти записи с вашего разрешения может прочесть и другой человек.
— Это как впустить кого-то в свою мечту? - провела аналогию девушка.
— Наверное. Так что вот вам еще один путь в Мир Грез.
— Так просто! Всего лишь запись…
— А как, вы думаете, я в свое время из Мунго перенесся сюда? Я стащил кусок пергамента у колдомедика и написал на нем самое заветное пожелание: «Хочу вернуться в Мир Грез. Навсегда». Ну и заклинание, разговор с Богги на расстоянии — далее по списку. Помните, чем больше деталей вы представите себе в момент записи первой строки новой Грезы, тем лучше. А теперь вернемся к Грезопишущим Перьям. Богги, передай во владение миссис Снейп несколько моих любимых экземпляров!
Боггарт кивнул, и через мгновение у него в ручках оказалась шкатулка с нарисованным на ней павлином.
— Вот, миледи, это ваше. Рассмотрите все это дома. Отдыхайте. Ах, да! Не забудьте, на днях я вас жду к себе. Заварим чайку, я напеку плюшек с маком.
— Обязательно, сэр Фредерик! Спасибо! — улыбнулась Гермиона.
— А теперь домой, — качнул головой Богги и, взяв девушку за руку, произнес два каких-то заклинания.
И через мгновение они оказались на чердаке дома в Тупике Прядильщиков.
Книззл, сидевший на сундуке и ловивший редкие пылинки в лучах заходящего солнца, спрыгнул на пол и сердито посмотрел на хозяйку. Мол, где это вы, барышня, шлялись? Да еще так долго! Да еще и без меня!
— Глотик, миленький, ты даже не представляешь себе, как это все… Правильно, что мы с тобой тут оказались! Правда-правда! Это настоящее чудо. Вот только… Как же меня все-таки сподобит полюбить этого человека?
Живоглот посмотрел на Гермиону загадочно, так, будто знал ответы на все ее вопросы, и пошел вниз.
— Иду, Глотик, иду. Прости, сейчас я покормлю тебя!
И девушка побежала вслед за своим любимцем.
Спустя некоторое время, лежа на своем чердачном ложе и снова разглядывая сокровища Северуса, Гермиона уже в который раз за этот странный день думала: «Что же ты за человек, муж мой?» По всему выходило, что Снейп и в самом деле был Принцем. Но только не героем на белом коне из сопливых девчачьих сказок, который возникает из ниоткуда и вдруг спасает свою нареченную. Был грех, Гермиона сама когда-то мечтала о таком. Но сейчас все было иначе.
Теперь волшебнице было отлично известно, каковы на вкус эти сказочки. Как тошнотики из магазина Джорджа. Батончики в красивых ярких бумажках, переливающихся на солнце. Сначала сладко, потом приторно, а дальше и вовсе… Совсем не романтический результат! Точно так же и здесь. Спасет тебя вот такой обалдуй на пегом мерине и все — поминай как звали! И поговорить-то с ним не о чем, кроме лошадей да скачек; и заняться-то нечем, кроме как фехтованием да борьбой. А все остальное? А все остальное — на бегу и в поте лица. А любовь? «Конечно, я тебя люблю! Ты же сама знаешь. Стал бы я тут упираться и сражаться со всякими бяками, если б не это! Ты же такая умная…» И последнюю фразу - тоном, в котором с легкостью читается: «И в кого же ты такая дура?» Вот именно! И подумаешь сто сорок восемь раз, может, стоит остаться в пещере у какого-нибудь дракона и не ехать ни с каким принцем в его тридесятое королевство?
Гермиона, мысленно представив себе эту картину, усмехнулась. Конечно, разговоры про скачки и увлечение фехтованием и борьбой ей не грозили, но их с честью могли заменить квиддич, гербология, драконография, что было ничем не лучше. Так что принцы отменяются! А вот Дракон… Особенно если он неплохо разбирается в зельеварении… Этот вариант очень даже подходящий! С ним точно не заскучаешь. Да еще и делом займешься, благо ингредиентов для зелий — завались: и слюна, и кровь, и чешуя, и кожа, и когти; и все это дает по доброй воле хозяин, так сказать, сырья. Раздолье для бурной деятельности!
А Принцы в золотых доспехах на белых лошадях — нет, это не ее! Ей лучше бы не Прекрасного принца, а… Черного Рыцаря! Тем более, что он уже ее муж. И чем больше Гермиона думала о Северусе, тем больше убеждалась, что он действительно ЕЁ рыцарь.
Никто никогда и предположить не смел, что декан Слизерина — факультета всех аристократов — полукровка. Его умение достойно и гордо держать себя, аристократичность манер, грация движений, чарующий тембр голоса — буквально все отрицало этот факт! Он был умопомрачителен, неподражаем и по-своему уникален даже в те минуты, когда наносил оскорбления. А кто еще мог так пройтись по хогвартским коридорам, что плащ казался крыльями большой летучей мыши, грациозно парящей в воздухе? Никто! Да, это заставляло детские души (и не только!) трепетать, но и отвести взгляд от зрелища было практически невозможно! Кто еще мог четверть часа ругать нерадивого ученика и ни разу не повториться? Пытались многие, но, к стыду своему, безуспешно. Так что и это обстоятельство можно было считать достоинством. О его подвигах вспоминать не было необходимости. Гермионе была известна и ужасная цена его героизма. Но разве кто-то еще мог совершить что-то подобное? Лишь он один, однажды сбившись, мог бы вернуться на путь Света, чтобы потом, ради победы Добра, снова погрузиться во Тьму. И при всем этом сохранить достоинство, силу, верность своему долгу и спасти множество жизней, подставив под удар свою собственную. Девушка не могла вспомнить ни одного случая, когда бы Снейп откровенно врал, изворачивался или прятался за пустыми, ничего не значащими фразами. Да, он чего-то не договаривал, создавал иллюзии, злился, оскорблял, язвил, но всегда был честен. Особенно с ними. Ну, правда, исходя из своих представлений об истине, с которыми Гермиона уже была немного знакома. Ничего не скажешь, директор Дамблдор ловко использовал Снейпа. Но и тут зельевар пошел чуть дальше, разработав свой план.
Сильный, гордый маг, отвага и решимость которого вызывали восхищение.
Гермиона, видя результат усилий мужа, все больше злилась на Альбуса, который, как умелый музыкант, знал как, с какой силой и когда нажать на те или иные клавиши души бывшего ученика. Да и саму душу своего верного соратника он не пожалел. Не посчитался с ней вовсе, оценив дороже таинственную суть Драко. А кто дал право кому-то заниматься оценкой чужих душ? Тут со своей бы разобраться…
Снейп... Ужасный, едкий, саркастичный волшебник. Настоящий Слизеринский Змей! Наверное, именно этим можно объяснить то, откуда берется яд, пропитывавший практически все его слова. И все же... Оказалось, что только он был способен на совершенно невыполнимое для других И никогда этот мужчина не показывал своего недовольства, в одиночку справляясь с болью, не перенося даже малейшего проявления чужой жалости. А что до его жестокости... Самым жестоким он был по отношению к самому себе. Отражая, словно зеркало, направленные на него чужие эмоции, Северус Снейп всегда относился к себе так, как относились к нему другие. Если не сказать — хуже.
А если…
Если все изменить? Если быть с ним совсем не такой, как все? Если не забирать, а дарить, желая в ответ лишь одного — быть рядом? Вдруг тогда все получится, «тот, в чьих жилах течет кровь принцев, возьмет в жены дочь крестьянина», и союз их станет счастливым? Ведь счастье — то, о чем мечтает каждый, даже если скрывает это от самого себя!..
Убаюканная такими мыслями, волшебница уснула.
***
Первое, что сделала Гермиона утром следующего дня, — покормила Живоглота и… привела в порядок игрушечного медведя, принадлежавшего Северусу.
— Интересно, мистер, как все-таки вас зовут? — задала ему вопрос девушка.
Надо сказать, медведь был на редкость симпатичным.
— Самое время тебе познакомиться с мистером Нибблером! — рассмеялась волшебница, вспомнив про своего плюшевого кролика. — Если повезет, то вечером я узнаю твое имя, — подмигнула она пока безымянному мишутке и усадила его на матрас.
Поднявшись с пола, Гермиона достала из чемоданчика довольно большую, толстую тетрадь в твердой обложке — истинно слизеринского, малахитового цвета!
— Знак судьбы, — усмехнулась волшебница, никогда не доверявшая прорицаниям.
Именно эту тетрадь, купленную совсем недавно из-за толщины и качественного переплета, она решила выбрать для своего Дневника Зачарованных Грез.
Приблизительно через час, покончив с домашними делами на сегодняшний день, наполнив мисочки Живоглота кормом и водой, девушка села за стол.
Перед ней лежала подаренная Фейблером шкатулка с перьями. Каждое из них было настоящим произведением искусства: какой-то мастер искусно нанес на них рисунки. Были даже такие, на которых сюжетами были счастливые пары. Мужчины и женщины то держались за руки, то сидели рядышком, то прогуливались среди сказочно-прекрасных цветов, и Гермиона точно знала, что они счастливы…
— Счастливы так, как хотела бы стать счастливой я…
Взяв перышко из ячейки номер один, девушка осторожно погладила его и тихонечко спросила:
— Богги, вы уже здесь?
— Да, миссис Снейп, — раздался тихий голосок, и прямо перед Гермионой появился боггарт.
— Может, чашечку чая со сгущенным молоком? — спросила волшебница, не желая показывать, что она как можно скорее хочет оказаться в Грезах. Это было бы просто невежливо и очень некрасиво.
Богги скромно потупился, но отказываться не стал, удобно устроившись на стуле. Гермиона верно рассудила, что путь к сердцу боггарта совпадает с путем к сердцу мужчины и точно проходит через желудок. Она, как практически всегда, была права. Баночка сгущенки опустела, Богги вытер салфеткой ротик и ручки и спрыгнул на пол.
— Итак, миссис Снейп, вы готовы к новому путешествию в Грезы?
— Да.
— А фразу, необходимую для записи, вы уже придумали? Именно с нее начнется вторая запись в вашем дневнике.
— Вторая? Но…
— Мгновение назад появилась первая. Она описывает все произошедшее с вами в Мире Грез вчера. Вы можете проверить.
— Здорово!
— Какова же фраза?
— Вот так можно? «Я хочу узнать, каким будет мое ученичество у профессора Снейпа».
— Деталей маловато… Уточнений… Чего-то особенного… Вы разрешите мне попробовать?
— Согласна. А я поучусь!
Богги снова залез на стул. Подвинул к себе тетрадь в малахитовой обложке и нежно погладил ее чистую страницу, сказав:
— Ассорбо иль согно!*
Потом движением пухлого пальчика боггарт поднял вверх расписное перо.
— Вам нравится такая формулировка? — уточнил он и проговорил вслух то, что хотел записать.
— Просто замечательно!
— Тогда возьмите перо, миссис Снейп! — улыбнулся Богги.
Гермиона взяла перо в руку, но оно заплясало в ее пальцах и вырвалось, уткнувшись носиком в белую бумагу. А через мгновение весело запрыгало, и в тетради, где уже было записано: «Греза вторая», появились слова, минуту назад услышанные Гермионой от Богги: «И кто мне сказал, что ученичество у профессора Снейпа будет легким? Правильно, дураков нет! Есть только одна гриффиндорская всезнайка, которая напоролась на то, за что боролась. Мастер из профессора Снейпа получился еще более строгий, чем преподаватель, но… Мерлин! Как с ним интересно!».
Слова красиво ложились на бумагу. Перед глазами Гермионы все медленно расплывалось. И вот она была уже не в гостиной своего нового дома, а в лаборатории хогвартских подземелий — личных владениях Северуса Снейпа!
***
— Грейнджер, нет! Вы неправильно мешаете!
— Нет, правильно!
— При изготовлении этого зелья непрерывное помешивание должно происходить по часовой стрелке, а не наоборот! А вы что делаете?
— Три раза по часовой, один раз против…
— Вот именно! Вы только что запороли зелье.
— Нет, я его улучшила.
— Неужели? Объясните как?
— Сэр, но вы же сами на прошлой неделе цитировали мне старинный манускрипт по зельеварению, в котором совершенно точно сказано, что именно пол зельевара влияет на свойства получаемого зелья. Рецепт писался мужчиной и предполагает исключительно мужчину-зельевара. И такое положение действительно сохранялось из века в век Потом вы усовершенствовали состав. А сейчас очередь дошла до меня. Я улучшила процесс приготовления костероста, приспособив манеру помешивания в котле для женщин. Вот и все!
— Сколько слов! Посмотрим на результат.
— Посмотрим!
— Бред!
— Бред? Увидим! Все, что вас окружает — это слияние двух начал, мужского и женского.
— Я знаю о силах инь-ян! Но вы забыли, что их соотношения во всем окружающем нас различны.
— Не забыла! Именно поэтому три раза по часовой, согласно мужскому началу создателя рецепта, и только один раз против, потому что…
— Потому что вы — женщина и вам так захотелось.
— Сэр, ну вот вы опять! Я уже пробовала этот способ, и результат улучшился.
— Да что мы спорим! Через три минуты зелье будет готово, тогда и посмотрим.
— Посмотрим! — и девушка вернулась к своему занятию.
Как-то само собой вспомнилось самое начало ее ученичества, когда она узнавала так много нового о, казалось бы, уже знакомых вещах.
— У зельеварения, — говорил Снейп в самом начале их занятий, - много граней, и чем богаче ваша фантазия, шире и глубже знания, острее ум, тем их больше. Для успеха в нашей науке пригодятся также дотошность, терпение, выдержка, осознание важности своего труда, внимание и ответственность. Эта древняя наука не терпит неуважения и неуверенности. Тайна, живущая в ней, тоже. А тайн этих великое множество. Необходимо всегда учитывать множество различных факторов: момент добавления ингредиента в котел, сроки хранения той или иной составляющей, способ нарезки разных кореньев и плодов, манера помешиваний. Ведь если мы будем говорить о растениях, то у разных его частей, точно как и у людей, есть свой облик, голос, запах, предназначение, да и характер, если хотите. Различные части одного и того же растения, а также его плоды и цветы могут оказывать совершенно различное воздействие. Проявление той или иной силы, путешествующей по растению из корня в стебель и обратно, зависит и от времени года, и от времени суток, и от времени сбора, и от степени созревания. Вот скажите, к примеру, чем отличаются корни земляники, собранной весной, от ее же цветов, но летнего сбора?
Снейп задал вопрос внезапно, но Гермиона ответила без запинки:
— Весенние корни используют для лечения расстройств желудка, колитов, болезней кишечника, дизентерии, а летние листья и цветы - в изготовлении зелий и питья от простудных и воспалительных заболеваний!
— Верно, мисс Грейнджер. Именно поэтому к различным ингредиентам надо относиться осторожно. Каждый из них открывает то или иное магическое свойство при каждом воздействии на него. А значит, необходимо выбрать, как с ним поступить. Вы совсем недавно совершенно правильно отметили, что все на этом свете может быть ядом и лекарством. Иногда важно количество — чашка или капля, иногда время приема или что-то еще. Потому мы бережно обращаемся и с жидкостями — соками ягод, бобов, выжимками трав. Та же земляника, но только собранная в полнолуние, может не только излечить человека, но и стать причиной аллергии. А все из-за разницы в количестве сока. Все вокруг нас постоянно изменяется, но растений это касается в большей степени. За довольно короткое время они проживают целую жизнь, а этого нельзя не учитывать. Потому зельевару необходимо знать и помнить многое. Друиды, например, не без оснований верили в то, что каждая травинка, которую поблагодарили во время сбора, принесет пользы во сто крат больше, чем та, которую просто выдернули из земли. Ведь тогда лечение окажется полезным на всех трех уровнях: телесном, энергетическом и духовном. Опытный травознай, как по-простому величают гербологов, заключает договор с растениями с помощью различных заклинаний, с которыми я познакомлю вас чуть позже. Ну что, мисс Грейнджер, не слишком ли много информации я выплеснул на вас разом? Почему вы молчите?
Гермиона не могла отвести от своего преподавателя глаз, сияющих восхищением. Северус даже замолчал от неожиданности. На него никто и никогда не смотрел так. Даже Лили…
— Сэр, а почему вы ТАК не рассказывали на уроках?
— Метать бисер перед поросятами?
— Нет, сэр, вы не правы! Столько знаний, так взаимосвязанных между собой даже в мелочах… Это просто… Я не могу найти слов! Да вы бы стали самым любимым преподавателем у всех!
— Сомневаюсь.
— Ну, вот Невилл точно перестал бы вас бояться! При его любви к растениям вы бы просто покорили его!
— Вот уж чего я совершенно не желаю, так это покорять вашего Лонгботтома.
— Он не мой Лонгботтом! А если бы первокурсники не знали, что те заспиртованные уродцы в стеклянных колбах — ваши нерадивые ученики, то…
— А что так говорят? — изогнул бровь Снейп. — Оригинальная идея.
— Так это не вы выдумали?
— Мисс Грейнджер, по-вашему у меня других дел нет? Хотя, не скрою, версия вполне в моем духе.
— Тогда тем более вы должны разубедить учеников!
— И развеять такой замечательный миф? Ни за что. Ни-ког-да.
— Ох, сэр, какой же вы все-таки…
— Я знаю, Грейнджер. Что, вы уже передумали у меня учиться?
— Ни за что. Ни-ког-да, — ответила волшебница недавними словами своего мастера.
— Тогда давайте попробуем следующее. Сварите костерост. Рецептура вам известна, но я усложню задачу. Сделайте так, чтобы его вкус не был столь омерзителен. Все необходимое на столе. У вас два часа.
— Так мало?
— Я уверен, что вы найдете правильный вариант. Приступайте.
И у Гермионы в тот раз действительно все получилось! Впрочем, как и сегодня. Когда зелье было готово, она перелила его во флакон и передала в руки преподавателя. Снейп внимательно изучил его на свет, затем капнул небольшое количество на специальную пластину, осторожно понюхал варево и…
— Возможно, восточная философия на этот раз оказалась права.
Она могла бы сказать: «Ну? Кто был прав?», но этот взгляд и изогнутая бровь, в которых читались и насмешка, и доля восхищения, и удовлетворение, были ей дороже, чем возможность услышать от Северуса Снейпа признание в своей ошибке. К тому же, когда она была права, а за последние полгода такие случаи стали происходить все чаще, ее мастер и так всякий раз, кривовато улыбаясь, говорил:
— Пять баллов Гриффиндору.
И это грело душу.
— Завтра возьмем задачу посложнее. Я сам ломаю голову над этим зельем не первый год, но желаемого результата так и не получил.
— И что же это?
— Зелье Возврата, мисс Гермиона. Зелье Возврата, возможность существования которого отмечал в своих работах еще Винсент Виженери**.
Волшебница замолчала от неожиданности. Ей было прекрасно известно, о чем говорил Снейп.
— Вы хотите сказать, что… что можете найти лекарство от последствий «Круцио»?! Которые на сегодняшний день считаются необратимыми? — глаза Гермионы напоминали блюдца.
— Пытаюсь, мисс Грейнджер. Всего лишь пытаюсь. Но прекращать поиски не хочу.
— Что мне нужно приготовить?
— Список на столе. Отдохните хорошенько. Работа предстоит нелегкая. Создать основу для этого экспериментального зелья — сложная задача.
— Хорошо, сэр! И… спасибо за доверие. До завтра!
Когда за неугомонной гриффиндоркой закрылась дверь, Северус с удивлением понял, что действительно доверяет своей ученице с вечным вороньим гнездом на голове.
Следующий день стал самым удивительным в жизни Гермионы. Как только она зашла в лабораторию, то поняла, что профессор уже разложил часть необходимого на рабочем столе.
— Добрый день, сэр!
— И вам того же. Кладите все на место, идите скорее сюда. Вы должны комментировать все, что я сейчас буду делать, а потом изложить свои выводы по поводу очередности смешивания компонентов.
Когда ингредиенты для варки основы были приготовлены, девушка, ни разу не сбившись, выполнила все указания, получив в ответ одобрительный кивок своего мастера.
— Вполне приемлемо. Теперь расставьте то, что вы принесли, в том порядке, что описан в списке, который я дал вам вчера.
Через минуту все было сделано.
— Сейчас вы возьмете желчь летучей мыши и добавите в основу ровно восемь капель, — раздался голос Снейпа, склонившегося над котлом. — А строго через семь минут - еще восемь. Как только это произойдет, основа должна поменять свой цвет с серого на серебристый. Надеюсь, вам не надо объяснять разницу между этими оттенками?
— Конечно, нет!
— Хорошо. За дело!
И потекли капли. Потом минуты. Потом снова капли. И вот жидкость в котле засеребрилась. А через мгновение на девушку посыпались указания, как из рога изобилия. Она едва успевала за профессором.
— Так, теперь измельченная кора дуба — три щепотки. И тут же помешать три раза по часовой, пять — против… Хорошо… Берите кровь дракона и вливайте тонкой струйкой. Не бойтесь, я точно отмерил норму — тридцать три капли… И снова три раза по часовой, пять — против… И так полчаса без перерыва.
Профессор был прав — работа оказалась не легкой.
— Необходимо, чтобы все ингредиенты как бы растворились друг в друге.
— Я поняла.
Северус замолчал, но девушка почти сразу же обратилась к нему с просьбой.
— Расскажите что-нибудь, профессор.
— Неужели я вам не надоел? — усмехнулся Снейп.
— Ни за что. Ни-ког-да, — послужили ответом уже привычные обоим слова и полная света девичья улыбка.
— Тогда давайте снова поговорим о растениях. Классики колдомедицины оценивали их лечебные свойства, не делая разницы между стеблями, листьями, корнями, цветами; их сухим или свежим состоянием; спиртовым или водным раствором. А то, что растения и эфирные масла, добытые их них, часто оказывают совершенно противоположное действие, выяснили лишь двести пятьдесят лет назад, когда наладились связи с магическим Китаем.
— А это оттого, что в свежих растениях есть вещества, которые не встречаются в маслах, сэр?
— Да, Гермиона, именно поэтому. Не прекращайте помешивать, это очень важно.
— Сэр, а как же влияние планет? От них же тоже многое зависит?
Северус улыбнулся.
— Никак не отучитесь задавать вопросы?
— Вы же знаете, любопытство — моя вторая натура! А себя переделать сложно.
Мужчина тихо рассмеялся.
— Вы правы. О влиянии планет на растения писал Криспин Каннингем. Почитайте на досуге его двухтомник «Травы и небесные тела»***.
— Это редкое издание… — огорченно протянула девушка.
— Возьмете у меня. Как цвет?
— Становится светло-голубым прямо на глазах, сэр.
— Отлично! Теперь очередь сока мандрагоры. Когда я буду вливать жидкость, начинайте мешать два раза по часовой, один — против… Начали!
Сок был добавлен.
— Есть перемены?
— Нет.
Снейп замолчал.
— А что если сложить противоположности? — вдруг сказал он.
— Что?
— Помните, вы вчера говорили о противоположностях — мужчине и женщине? Вот я и подумал, если их сложить?
И, стремительно подойдя к Гермионе, Северус, встав за ее спиной, положил свою ладонь на руку помощницы, в которой была зажата ложка.
И в это мгновение что-то произошло. Противоположности действительно слились воедино. По телу девушки прокатилась волна удивительно приятного тепла, а ноги внезапно ослабели. Она неловко покачнулась и в то же мгновение почувствовала, как Северус держит ее за талию.
— Что с вами? Стало нехорошо?
— Немного.
— Осталось совсем чуть-чуть. Ровно три минуты - и основа будет готова. На две недели мы просто забудем о ней. Зелью надо настояться и впитать силу серебряного котла.
Девушка лишь молча кивнула головой, всем своим существом желая одного - чтобы профессор не убирал руки с ее талии. Эта мысль поразила Гермиону, как молния.
«Что со мной происходит?»
- Вот и все, — раздался у нее над ухом чарующий голос зельевара. — Эта основа лучшая из всех, что получались раньше. Мисс Грейнджер, отдохните. Через час мы приступим к теоретическим занятиям.
Но теорией в тот день им позаниматься так и не удалось. А все из-за Патриции и Рона! Почти сразу же после знакомства молодые люди начали встречаться. Пат, всю жизнь мечтавшая о большой любви и шумной семье, была счастлива, а Рональд, влюбившийся с первого взгляда, летал выше седьмого неба!
И Уизли выбрал именно этот день для того, чтобы сделать предложение любимой и попросить благословения у ее единственного родственника. Лишь Мальчик-который-тоже-был-влюблен знал, как сильно переживал его друг.
— Ох, Гарри… У меня поджилки трясутся даже сильней, чем в школе на его уроках!
Поттер, часто встречавшийся со Снейпом в Хогвартсе, лишь улыбнулся. Ему было известно, что зельевар знает все о мечтах племянницы, и примет ее выбор, каким бы он ни был.
— Ты, главное, поешь перед тем, как идти к профессору, — посоветовал Гарри другу.
— Вот это правильно! — тут же согласился Рон и унесся на кухню.
Мальчик-который-верил-в-любовь оказался прав. Северус, выслушав «ходячее рыжее недоразумение», побуравил его взглядом, с удовлетворением отметив, что парень от этого словно уменьшился в размерах, и дал свой ответ.
— Я бы мог сказать, что долг жизни, которой я обязан Патриции, вынуждает меня ответить «да», но не скажу… Мистер Уизли, вам хорошо известно, что я многое знаю о вас… - Рон медленно вжал голову в плечи. — Что я помню все ваши фортели во время учебы… - Парень даже зажмурился от ярких воспоминаний. — Что я весьма смутно представляю, как породнюсь с семьей, подобной вашей…
«Все, конец», — пронеслось в голове у Рона.
— Но! — Уизли удивленно глянул на профессора. — Не нужно быть легиллиментом, чтобы понять, как вы любите мою племянницу и как она любит вас. Союз с вами — это именно то, чего так жаждет ее душа. Вот только помните, если хоть однажды вы обидите ее…
Северус недобро сощурился и закончил:
— На моем шкафу среди склянок найдется место еще для одного заспиртованного уродца, которого сначала придется несколько уменьшить в размерах, - проникновенно заверил бывшего ученика и будущего родственника зельевар.
От ноток в его голосе кожа Рона покрылась мурашками.
— Дядя! — укоризненно сказала Пат, но глаза ее сияли счастьем и смехом. — Зачем ты его пугаешь?
— Я всего лишь даю напутствие, Патриция. И говорю мистеру Уизли: «Да».
— То есть… — вернулся к Рону дар речи. — Вы согласны?
Северус закатил глаза.
— А что, по-вашему, еще означает это слово?
Пат с визгом повисла на шее у дяди, а Рональд только и смог, что повторять, причем с каждым разом все громче:
— Сэр… Сэр!.. Сэр!!!
— Только не орите так, Уизли! У меня весьма тонкий слух.
— Спасибо, сэр! Я обещаю, я клянусь, что сделаю Пат счастливой!
— Надеюсь. А сейчас я по вашим глазам вижу, что вы попросите отпустить мисс Грейнджер, чтобы отметить это событие в тесном дружеском кругу?
— А вот и не угадали! — радостно выпалил Рональд. — Мама ждет нас всех на праздничный обед в Норе.
— И говоря «всех», Молли имела в виду и тебя, дядя, — весело улыбнулась Пат, подхватывая Снейпа под руку.
— Хорошо, что мы успели доварить основу, Гермиона, — мученическим тоном протянул Северус.
— Сэр, без вас никак нельзя! — юная волшебница тут же ухватила его за другую руку.
— Мерлин… Где моя репутация?
— На полке с заспиртованными уродцами, — ответили девушки хором.
— И она оттуда никуда не денется, — доверительным тоном пообещал Уизли. — Просто спорить с мамой — это…
— Знаю.
Северус глубоко и обреченно вздохнул и, наложив охранные заклятья, вышел из лаборатории вместе со всеми.
Помолвку отметили с размахом. Гермиона была счастлива за друга, но кое-какие мысли, которые раньше были всего лишь смутными намёками, стали заявлять о себе в полный голос.
Что же такое происходит с ней? Как все это непонятно, необычно… И все дело было в Северусе Снейпе.
Как быть дальше? С чем соглашаться? С тем, что «первое мнение - самое верное», или с тем, что «хочешь лучше узнать человека — приглядись к нему»? С самой первой встречи Гермиона испытывала к Северусу Снейпу сильнейшие эмоции, но до сих пор не смогла понять какие именно — со знаком плюс или со знаком минус? Восхищение и страх, желание получить признание и утереть нос преподавателю, постоянно обижавшему ее… Как тут во всем этом разобраться? А ведь следует еще учесть силу предубеждения и чужого мнения. Гермиона всегда имела собственную точку зрения практически на все, но в данном случае…
В данном случае от всех правил толку было мало.
«Ну, мисс Грейнджер, решай: ты его ненавидишь?»
Волны этого чувства на нее накатывали очень часто, но… Вдруг это лишь попытка спастись, закрыться от чего-то такого, что кажется неправильным, неуместным, практически невозможным? Спрятаться от… чего? Неужели… Мерлин, как все сложно! И неправдоподобно!
«Неправдоподобно?»
— Да! Мы совершенно не подходим друг другу и вообще…
«Да? А почему же ты тогда таешь от одних только звуков его голоса, с ума сходишь от случайных прикосновений и не сводишь с него глаз, когда он занимается своей работой! А?»
— Да я… Я просто… Я, бывает, его даже ненавижу! Иногда…
«От ненависти до любви, как говорится… У всего на свете есть обратная сторона, и у ненависти — это…»
— Все, прекрати! Я не хочу об этом думать… Не могу. Он — мой мастер!
«Но ты же читала, что мастера практически всегда женились на своих ученицах. И ничего! А разница в возрасте в волшебном мире и вовсе не помеха. Вспомни, Джой Элдер**** был старше своей жены на пятьдесят четыре года! И, если судить по ее воспоминаниям, пара была счастлива и вырастила в браке замечательных детей. А как много они сделали для науки!»
— Хватит, я сказала! Все!
«Ну, все так все... Спокойной ночи!»
Однако зерна сомнений были посеяны, и, как показали последующие события, упали они на благодатную почву. Девушка все чаще думала о себе и своих внезапных чувствах. Все больше ощущая себя женщиной именно рядом с Северусом, она захотела узнать его мнение о ней. Однажды девушка не сдержалась и задала мастеру вопрос, который стал для мужчины втройне неожиданным, так как никто и никогда не говорил с ним ни о чем подобном.
— Сэр, скажите, а я могу нравиться?
В лаборатории наступила тишина, нарушаемая лишь кипением зелья в котле.
— А почему вы задаете такой вопрос именно мне?
— Ну… Хотелось бы узнать мнение мужчины, а не подруг, которые хотят польстить.
— Гхм… Хорошо… Можете. Ведь любят же некоторые читать научную литературу.
— То есть вы сравниваете меня с Британской энциклопедией?
— Мерлин! Гермиона, понимаете… Вы всегда стремитесь показать свое превосходство практически во всем и практически над всеми. И в этом случае ни ваша привлекательность, ни очарование, ни непосредственность, ни миловидность, ни юность не смогут спасти положение. Мужчина просто убежит, не оборачиваясь.
Гермиона закусила губку. С одной стороны, ей только что был вынесен приговор и весьма неутешительный, но с другой… С другой стороны, профессор заметил ее привлекательность, очарование, непосредственность, миловидность… И это давало пусть и призрачную, но надежду. А, как известно, надежда — самая живучая вещь на свете!
— Значит, по-вашему, у меня совершенно нет шансов?
— Отчего же? Превратитесь в книжицу попроще. Скажем, в сборник лирических стихов.
— А почему не в дамский роман? — неожиданно улыбнулась Гермиона.
— Упаси Мерлин! Тогда нам с вами не о чем было бы говорить.
— Ага… Тогда выходит, что…
— Что выходит?
— Профессор, а ВАМ я нравлюсь?
И снова в лаборатории повисло молчание, прерываемое лишь задорным бульканьем зелья.
— В каком смысле?
— Без какого-либо смысла, сэр. Просто в общем и целом. Как человек. Нравлюсь или нет?.. Так как?
— Ну, взял же я вас в ученицы, — буркнул Снейп, поворачиваясь к столу и хватая ингредиенты для новой порции зелья.
— Что означает…
— Нравитесь, Грейнджер, нравитесь. А теперь заканчивайте эти глупые разговоры и подойдите сюда. Нам надо продолжить работу, а не заниматься всякой… ерундой. Вы меня слышите?
— Да, сэр! — и, окрыленная простым словом «нравитесь», Гермиона взялась за работу рядом со Снейпом.
И все остальное было уже все равно. Важным было лишь именно ЕГО мнение, именно ЕГО оценка, именно ЕГО симпатия. В тот миг девушка поняла, что всерьез увлечена своим учителем, и логика здесь была вовсе не при чем! Просто было чувство — и все…
«Но это же… Это же Северус Снейп!»
Но Гермиона не могла оторвать взгляда от своего мастера, склонившегося теперь над работами студентов.
— У вас есть вопросы, мисс Грейнджер?
— Никаких, сэр!
«Я просто… Мерлин… А как же все это началось?»
А началось с малого.
С восхищения Северусом Снейпом как ученым: его умом, логикой мышления, талантами, способностями. Дальше — больше! Волшебнице стала понятной его манера весьма своеобразно шутить — если так можно было назвать его язвительные и саркастические замечания. Она начала понимать их суть. Те олухи, что урок за уроком переводили редчайшие ингредиенты, взрывали котлы, угрожая и своей, и чужой жизни, ничего другого просто не заслуживали. А что от них требовал преподаватель? Всего-то больше внимания и точности! Неужели это было так трудно? Разве Северус, ой… профессор Снейп просил чего-то невозможного? У нее же получалось! Надо только вдуматься, позаниматься и…
А потом было еще кое-что. Гермионе открывался Северус Снейп — человек. Тот самый, что был спрятан глубоко внутри этого всегда сосредоточенного мага.
Однажды, помогая своему мастеру на занятиях, она увидела как тот, предотвратив мощнейший взрыв котла, сурово отчитывал студента… залечивая ему рану на ладони. Оказав первую помощь, он отправил очередного болвана к мадам Помфри, а сам практически неслышно попросил Гермиону пройти с ним в кладовую. Оказалось, что отколовшийся все же от котла осколок разрезал сюртук и впился в кожу.
— Мисс Грейнджер, обработайте рану и сделайте это побыстрее. Эти неучи еще что-нибудь натворят без меня, а пугать их кровавым рукавом я не хочу.
Гермиона, увидев не белый, а красный манжет, выглядывающий из-под плотного черного рукава, коротко ахнула. Она даже не удивилась, что Северус Снейп попросил о помощи, хотя это шло вразрез с его правилами. Волшебница просто начала делать то, что делала уже не раз во время поисков крестражей: помогать победить боль и залечить рану.
Простейшим заклинанием Гермиона сняла с мужчины сюртук и разорвала ткань рукава рубашки.
— Что вы творите? — вырвалось у зельевара.
— Помогаю вам, сэр, а теперь помолчите и не мешайте мне!
Уверенными движениями она сделала несколько пассов палочкой, тихо шепча какие-то заклинания, а через несколько секунд практически без боли удалила осколок. Остановив кровь и обработав рану обеззараживающим зельем и заживляющим бальзамом, Гермиона заклинаниями залечила ее. И все это время, совершенно не замечая, девушка повторяла:
— Профессор, миленький, потерпите… Я быстро, я справлюсь… Хороший мой… Вот уже сейчас… Больно не будет, и шрама не останется! Только потерпите…
Если сказать, что Северус был растерян, значит, не описать его состояния и на сотую долю. «Миленький, хороший…» — это она о нем? Ласковые прикосновения, нежные пальцы, казалось, безо всякой магии и лекарств облегчали боль. Мужчина смотрел на свою ученицу, склонившуюся над его раной, и не мог заставить себя отвести от нее взгляда.
Тем временем волшебница очистила от следов крови его одежду (в бытовой магии она уже достигла хороших результатов!) и протянула ее Снейпу, который тут же надел сюртук.
— Вот, сэр, — посмотрела она на профессора глазами, полными слез. — Надеюсь, вам было не очень больно?
«Мерлин… Она за меня переживала… За меня…»
— Гермиона, — он впервые назвал свою ученицу по имени, — успокойтесь. Я совершенно ничего не почувствовал, кроме… вашей заботы. Благодарю вас.
Девушка улыбнулась ему — светло, счастливо и…
В это мгновение из кабинета раздался звук еще одного взрыва!
Снейп кинулся туда, но уже через секунду, увидев, что ничего серьезного не случилось, сразил своих учеников насмерть! Заметив разукрашенную копотью мордашку одного из рейвенкловцев, профессор… громко рассмеялся.
— Пять баллов Рейвенкло за то, что сумели поднять мне настроение! А теперь разливайте зелье по флаконам, ставьте их мне на стол и марш отсюда! Пока я не передумал.
Второкурсникам не пришлось повторять дважды. Через минуту их как ветром сдуло, а Северус все еще продолжал тихо посмеиваться.
— Что вас так развеселило? — поинтересовалась девушка.
— А этот перемазанный вам никого не напомнил?
Неожиданно Гермиона тоже прыснула в кулачок, но тут же изобразила приступ кашля.
— Симус! У него такое часто выходило.
— Точно. И вот мистер Финнеган - давно уже не мальчик, а в этом кабинете ничего не меняется. Только я теперь — старый зельевар и могу даже сказать, что уверен в завтрашнем дне, потому как ничего нового уже не увижу.
Гермиона, внезапно перестав улыбаться, внимательно посмотрела на мужчину.
— Вы не правы, сэр, — вырвалось у нее.
— В чем? В том, что нельзя предугадать завтрашний день?
— Нет. ВЫ — не старый.
И, внезапно развернувшись, девушка вышла из кабинета в кладовую, чтобы приготовить ингредиенты для следующего занятия. А Северус Снейп смотрел ей вслед и, задумавшись, машинально дотронулся до плеча, кожа которого до сих пор ощущала прикосновение нежных девичьих пальцев…
…Вспомнив про этот случай, Гермиона поняла, что благодаря своей строгости и суровости профессор не одну тысячу раз спасал жизни своих учеников, не допуская несчастных случаев на занятиях. Вот и получалось, что и это, как и многое другое, можно поставить ему только в заслугу.
И все же девушка не создавала вокруг мужчины ореол романтического героя. Напротив, теперь она видела его настоящего, такого, каким он был на самом деле и…
По какой-то причине Северус Снейп нравился ей именно таким.
Как правило, в жизни и хорошее, и плохое наваливается скопом и сразу. Гермиона, разобравшись в своих чувствах, наблюдала за своим преподавателем все внимательнее и видела в нем все большего того, что было сокрыто от чужих глаз. С каждым днем этот человек становился ей ближе и ближе. Но окончательно истина открылась ей совершенно неожиданно.
Тем памятным утром ей уже в который раз надо было процедить основу для зелья Возврата и добавить в него три капли слез феникса. Обычно за всеми действиями волшебницы следил Снейп, постоянно повторяя о ценности этого редчайшего из ингредиентов. И сегодняшний день не стал исключением. Проследив за действиями ученицы, профессор удовлетворенно кивнул и, наложив чары консервации, отлевитировал котел в кладовую.
- Следующий этап будет через две недели, мисс Грейнджер.
- Я помню, сэр. А что у нас еще запланировано на сегодня?
- Поход в Хогсмид, - невозмутимо ответил Снейп, ища какую-то бумагу у себя на столе.
- Простите?
- У вас что-то не так со слухом, мисс Грейнжер?
- Да нет, все нормально, просто…
- Просто сегодня из Лондона мне должны кое-что привести и это кое-что будет дожидаться меня в книжной лавке Хогсмида.
- А почему это кое-что не прислать прямо в Хогвартс?
- Дослушайте, мисс Торопыга! Это книги. Очень редкие, я бы даже сказал, редчайшие книги. Они требуют особого отношения к себе и очень не любят, когда их считают обыкновенными предметами. Можно сказать, что они практически живые, - глаза Северуса горели азартом, и Гермиона завороженно смотрела на него. - Я очень долго упрашивал прежнего их хозяина подать мне эти фолианты, но безуспешно. И вдруг на прошлое неделе он ответил согласием! Правда, выдвинул ряд условий, но в них нет ничего сверхъестественного. Я просто должен прийти за книгами лично, ни в коем случае не применять к ним уменьшающих чар для удобства переноски – они этого не любят, а еще книги необходимо нести отдельно друг от друга, чтобы их магические силы не смешались между собой. И вот сегодня мистер Барберри вместе со своим помощником ждет меня в книжной лавке Хогсмида для заключения сделки.
- Понятно, - слегка разочарованно ответила Гермиона. – Вам просто нужна грубая физическая сила для переноски.
- Глядя на вас я бы так не сказал. Вам больше подходит нахальная физическая сила.
- Сэр!
- Что, мисс Грейнджер?
- Ничего, - надулась девушка.
- Тогда ровно через пятнадцать минут жду вас внизу.
- Я буду там уже через десять!
- Хочется верить.
Гермиона фыркнула и уже через несколько секунд бежала в свои комнаты, чтобы скинуть ученическую мантию и переодеться во что-то более подходящее случаю.
Как и обещал профессор, ровно через пятнадцать минут он вместе со своей ученицей вышел из замка.
Погода в тот день была чудесная. Август выдался на редкость теплым для этих мест. Небо поражало своей синевой, солнце — золотистым сиянием, деревья — все еще изумрудно-зеленой листвой.
— Сэр, а почему бы вам не надеть что-нибудь попроще? — девушка стояла перед зельеваром в легком платье с коротким рукавом.
— Мисс, а не оставить ли вам меня в покое? — последовал ответ от мужчины, одетого в белую рубашку, свой вечный черный сюртук, застегнутый на тысячу (если не больше) пуговиц, и брюки.
— Так ведь жарко же!
— Не сахарный, не растаю. Вы готовы?
— Да.
— Тогда идемте. У нас еще много дел.
И странная пара двинулась в сторону Хогсмида. Всю дорогу Гермиона не закрывала рта, что-то рассказывая, спрашивая, советуясь. Почти у самой деревни профессор, наконец, не выдержал:
— Мерлин! Грейнджер, вы хоть когда-нибудь молчите? Я ваш мастер уже год, но все никак не могу привыкнуть к вашей трескотне.
— А вы говорили бы вместе со мной, тогда бы так не надоедало, — посоветовала девушка.
— О чем я могу поговорить?
— Например, о себе.
— Об ужасном детстве, отсутствии друзей, разочарованиях, ошибках и боли? Все это неинтересно. Остается работа, но мы и так постоянно о ней говорим.
Гермиона сначала несколько растерялась, но быстро пришла в себя.
— Вы снова неправы. И насчет того, что ваши рассказы неинтересны, и насчет того, что нет у вас друзей. Вы просто сам никого к себе близко не подпускаете.
— Не хочу разочароваться, когда меня оставят одного.
— А вы так уверены, что оставят?
Снейп молчал.
— Хорошо, раз вы не знаете, что меня может интересовать, то ответьте на мои вопросы, — настаивала девушка.
— Вы — рыба-прилипала, Гермиона, — тихо простонал Северус, пряча непрошенную улыбку. — Задавайте ваши вопросы!
— Что вы больше всего не любите?
— В смысле?
— Ну, скажем, из еды.
— Репу. Мать готовила ее чаще всего, потому что ни на что другое просто не хватало денег.
— А чем больше всего любите лакомиться?
— Хоть это и нанесет удар по моей репутации, но я неравнодушен к сладкому и пряностям.
— К чему именно?
— Печенье с маком, имбирные пряники, пирог с зелеными яблоками…
— Именно с зелеными? — улыбнулась девушка.
— Именно с зелеными, — подтвердил Снейп, погрузившись в себя. — А еще люблю сладкий горячий шоколад вместе с горьким в плитках. А еще особенно вкусными с утра бывают блинчики с ежевичным джемом. Хогвартские эльфы бесподобно их готовят.
— Хороший список, сэр! — сияя глазами, улыбнулась Гермиона. — У нас с вами несколько пунктов совпадают. Я тоже люблю имбирное печенье. И горячий шоколад! И запомните: мне интересны ваши рассказы.
— Почему?
Они уже были в Хогсмиде. В этот день деревушка как никогда напоминала сказочное место. Домики походили на детские игрушки, витрины магазинчиков сияли бриллиантовой чистотой. Все было ярким и солнечным.
— Потому что это вы!
Северус даже остановился. А девушка, поняв, что почти выдала себя, растерялась.
Неловкость развеял профессор, неразборчиво буркнув:
- Книгу, что ли, вы обо мне собираетесь писать?
- Все может быть, сэр, - улыбнулась волшебница.
- Ладно, это все вопросы будущего, а сейчас займемся настоящим. Нас ждут книги, мисс Всезнайка.
Где-то через час, оформив надлежащим образом свою долгожданную покупку, Северус благоговейно передал Гермионе одну из книг. Девушка, сгорая от любопытства, прочитала название.
- «Жизнь и дары растений», 898 год… Неужели… Сэр, это перевод рунической книги друидов о растениях и их свойствах?!
- Он самый, - довольно ответил Северус.
- Это же… Это же такая редкость!
- Да, этот экземпляр - единственный из трех, когда-либо существовавших. Говорят, что к расшифровке рун приложил руку сам Салазар Слизерин. Так что вы правы – это редкость. Как и «Тайны памяти мага», того самого Вижинери, которого я упоминал совсем недавно.
- Это же… Это все бесценно!
- Ну, я отдал почти две трети всех своих сбережений…
- Книги стоят этого, сэр! – страстно ответила Гермиона, прижимая к груди «Жизнь и дары растений».
Северус ничего не ответил, а только приподнял краешек губ в своеобразной улыбке.
- Раз уж у нас с вами такое единодушие, то немедленно отправляемся обратно в замок. Мне очень хочется кое-что проверить.
И зельевар со своей ученицей вышли из лавки. Гермиона что-то взахлеб говорила об уникальности знаний, которые могут дать эти книги, когда заметила, что Снейпа нет рядом. Девушка обернулась и увидела, как Снейп пронзительным взглядом провожает очень милую пару жителей Хогсмида: молодую маму с мальчиком лет трех, в руках которого был игрушечный медвежонок с веселыми глазками и большим бантом на шее. Волшебница подошла к мужчине и спросила:
- Сэр, с вами все в порядке?
То ли разговор по пути в деревеньку, то ли воспоминания, то ли еще что-то так подействовало на Северуса, что он ответил:
— У меня тоже был такой… Медвежонок… Я называл его Мистер Циннамон Браун*****.
— Циннамон Браун?
— Да. Вам уже известно, что моя семья была далека от идеала. Мне не были знакомы ни родительское тепло, ни забота, ни любовь… Но один раз в году я почти приближался к тому, чтобы узнать это. В день моего рождения мама делала мне подарок. Может, для кого-то в нем не было ничего удивительного, но для меня все в нем было особенным. Весь год она откладывала жалкие гроши, чтобы утром девятого января, пока отец еще не проснулся, преподнести мне три булочки с корицей и медом. Я не знаю почему, но мед был всегда гречишным. Он лежал в крошечной плошечке и казался темно-янтарным, почти коричневым. Его и было всего пара ложек, но мне, осторожно макавшему в него булочку и слизывающему сладость с ее ароматного пропеченного бочка, это казалось самым вкусным лакомством на свете. Те утренние часы преображали для меня весь мир. И даже маму, которая, как мне вспоминается сейчас, действительно любила меня в те мгновения. Любила, не оглядываясь на моего папашу, не считала меня лишним, ненужным… Просто любила меня за то, что я ее сын. А потому было еще больше боли, когда эти редкие минуты заканчивались, мама, погладив меня по волосам, вставала с кровати и спешила на кухню, превращаясь в женщину, больше всего на свете боявшуюся своего мужа… Булочки с медом корицей я получал ровно до того момента, как поступил в Хогвартс. А потом и этот подарок исчез из моей жизни. После этого я никогда больше не ел таких булочек, чтобы… Чтобы не вспоминать сладость медовой радости, которая будет длиться всего несколько мгновений и уступит место горечи, что будет очень долго примешиваться ко всему происходящему с тобой. Я не хотел снова вспоминать и переживать все это…
Тон его был до такой степени необычен и незнаком, что девушка замерла. И как только мужчина понял, ЧТО именно и КОМУ сказал, он тут же закрылся и поспешно отвернулся от женщины с ребенком.
- Идемте, Грейнджер… Идемте!
И в этот момент Гермиона поняла, что любит Северуса Снейпа. Просто любит, не оглядываясь ни на что.
«Со всеми его сложностями, недостатками и достоинствами — ЛЮБИТ», — вывело Грезопишущее перо и поставило точку в дневнике Гермионы.
Девушка моргнула несколько раз и увидела, что оказалась в своей собственной гостиной дома в Тупике Прядильщиков.
— Греза кончилась? — спросила она Богги, сидящего в кресле.
— Да, миссис Снейп. Вы были в ней практически весь день.
— А кажется, что целую жизнь… Какой он удивительный человек!
— Запись сделана, как вы могли видеть.
— Спасибо, Богги. Мы встретимся завтра?
— Как пожелает миледи. Мир Грез так долго жил без дела! Но, может быть, завтра вы захотите поговорить с Фредериком? Он будет рад!
— Это было бы чудесно.
— Вот и замечательно. До завтра, миссис Снейп.
— До завтра, Богги.
Гермиона так и не поняла, как исчез боггарт, но, сказать честно, ее это не волновало. У нее было кое-какое дело. Поднявшись на чердак, она взяла с матраса медвежонка Северуса и нежно прижала его к груди. Тут же перед ее мысленным взором возник образ мужчины, провожавшего глазами мишку.
- Какой же вы неожиданный человек, Северус Снейп! Необыкновенный… - улыбнулась она.
Спустившись вниз, волшебница усадила медведя на комод, а сама аппарировала в дом родителей. Она отсутствовала буквально несколько минут и вернулась вместе со своим плюшевым кроликом. Устраивая его рядом с медведем, Гермиона серьезно проговорила:
— Итак, мистер Нибблер, позвольте вас представить мистеру Циннамону Брауну!
И по тому, как здорово ее заяц и медведь мужа смотрелись на комоде, девушка поняла, что они подружились.
А поздно вечером, устроившись на чердаке, она еще раз подумала о том, что сегодня произошло с ней и в Грезах, и в реальности. Волшебница уже была уверена в том, что Судьба не зря сделала ее женой Северуса Снейпа. Это действительно был ее мужчина.
Да, он не был юным, обласканным успехом юношей! ОН — это много больше. Мужественный опытный, отважный, сильный мужчина, с которым можно было почувствовать себя слабой, забыть о том, как много зависит от тебя и от твоих поступков. Стать просто женщиной и постараться стать единственной в его жизни… А все потому, что он — Черный Рыцарь. Пусть мстительный, зато изобретательный. Пусть злопамятный, зато не будет ни о чем забывать. Пусть колкий — зато с чувством юмора. Пусть черный — но у кого-то и такого нет! Пусть старше на двадцать лет — зато она на двадцать лет моложе! Пусть! Это все равно ЕЕ Черный Рыцарь.
И она обязательно сама скажет ему об этом!
______________________________________________
*Ассорбо иль согно! (искаженное ит.) — Впитай в себя грезу!
** Вижинери (англ.) — ясновидение
***Криспин Каннингем «Травы и небесные тела» — выдуманная автором книга
****Элдер (англ.) — старец
*****Циннамон Браун (англ.) — коричневый, как корица
